Белое движение, фото

[lat]

В лагере, расположенном в долине реки Биюк-Дере водились шакалы, которые не только по ночам выли и мешали спать, но и воровали продукты. В какой то момент одним из развлечений стала охота на этих животных. На фото корпусной фотограф запечатлел результаты «удачной охоты».

 

«Лагерь Дроздовского полка – раздача обеда

Лагерь в долине реки Биюк-Дере (видна на фото).

Обратите внимание, что бойцы одеты в дроздовские фуражки (малиновые с белыми околышем).

 

 

Юнкера Александровского генерала Алексеева Военного Училища в Галлиполи, 1921 год

«Московский кремль на стене здания»

«Картина Московского Кремля»

В районе Александровского Военного Училища. Картина – Московский Кремль

Юнкера-александровцы возле доски объявлений в центре города Галлиполи. Обратите внимание на картину, нарисованную юнкерами прямо на стенке разрушенного здания — Московский Кремль. Частично здания сохранились, сейчас картина отсутствует или пока нами не найдена

 

 

Русская комендатура в Галлиполи. Легендарное здание генерала Штейфона и «губа», дисциплинарная тюрьма для военнослужащих. Дом расположен на дороге, ведущей из лагерей в центр города, на пристань. Здесь же проходила «декавилька», узкоколейная железная дорога для доставки продуктов и грузов в лагеря. В 1921 году эта улица носила имя генерала Врангеля. Обратите внимание на русский трехцветный флаг и вывеску с русским орлом.

Изменено 4 февраля, 2021 пользователем lat

[lat]

Деникин А.И карточка эмиграция

[lat]

Владивосток 1919, Японский броненосец у пирса

[lat]

Чины Штаба Корпуса

Описание фото

Снимок сделан в городе. Обратите внимание на объявления возле двери.

Само здание классическое для Галлиполи — каменный первый этаж. Второй этаж традиционно деревянный. По официальной версии — так лучше сейсмоустойчивость. По неофициальной — за недостроенное здание не нужно платить налоги на недвижимость…

Сейчас на этом месте идет строительство одного из зданий штаба военнослужащих турецкой армии.

 

 

Описание фото

Снимок сделан либо во дворе Штаба корпуса либо они отошли недалеко

 

 

Описание фото

Площадка для игры находится недалеко от маяка (смотри на заднем плане), возле мельниц.

Сейчас на этом месте находится Дом губернатора.

 

 

В качестве главной системы физической подготовки в Галлиполи использовалась «Сокольская гимнастика»

 

 

Пулеметчики артиллерийской школы»

 

Описание

Справа на фото виден классический русский пулемет системы «Максим». Из тех, которые вывезли из России, из Крыма и которые не сдали «союзникам» при прибытии в Константинополь в ноябре 1920 года.

 

 

Галлиполийский паек»

Ф66 «Паек в марте 1921 года»

КР11 Общественная жизнь. Таблица III

 

Хлеб — 500 грамм,

Консервы — 200 грамм

Крупа — 100

Жиры — 20

Бульон — 50

Сахар -20

Чай — 7

Соль -20

Дрова — 600

 

Самый «эмоциональный» фотоснимок жизни русских в Галлиполи.

[lat]

Корниловцы, парад

 

ЦЕРКОВЬ ГВАРДЕЙСКОЙ АРТИЛЛЕРИИ

 

МОЛЕБЕН

 

ПРАЗДНИК АЛЕКСАНДРОВСКОГО ВОЕН.УЧИЛ. ЦЕРЕМОНИАЛЬНЫЙ МАРШ

 

ПОДНОСКА КАМНЕЙ ДЛЯ ПОСТРОЙКИ ПАМЯТНИКА

 

ПРИНОС КАМНЕЙ НА КЛАДБИЩЕ

 

 

 

 

ДЕТСКИЙ ПРАЗДНИК

 

 

ЗАКЛАДКА ПАМЯТНИКА НА КЛАДБИЩЕ – ПАНИХИДА

Изменено 7 февраля, 2021 пользователем lat

[lat]

34

[lat]

35

[lat]

Изменено 9 февраля, 2021 пользователем lat

[lat]

36

[lat]

Гимназия имени генерала Врангеля

 

Обучение детей

Глава из книги «Русские в Галлиполи»

В состав Корпуса вошли и дети, во-первых, с семьями, во-вторых, с воинскими частями, как маленькие воины. Число их (не одинаковое в различное время) колебалось от 300 до 500 душ, поэтому уже на первых порах возникли вопросы устройства этих маленьких членов Корпуса.

Задачи обеспечения носильными вещами и питанием, с самого начала взятые на себя Американским Красным Крестом, так или иначе выполнялись. Дети перестали остро чувствовать чисто физические тяготы изгнаннической жизни.

Но, конечно, это была только половина (и, может быть, не главная), того, что требовалось детским возрастом и отсутствие чего в галлиполийской обстановке, в то время похожей на цыганский табор с его грязью, скученностью и нравами, грозило детям одичанием и моральным растлением.

Это ставило просветительной работе в Корпусе задачи воспитания и образования подрастающего поколения. Конечно, разрешить вопрос могло только создание правильно организованной школы. Ей предстояло, отвлекая от неприглядной действительности, поддерживать у детей чистые помыслы и порывы сердца.

Еще в декабре 1920 года начались первые попытки устроить обучение, но все они разбивались о невероятно трудные условия внешней обстановки. И только к концу 1921 года, когда начала уже прочно вырисовываться организация Корпуса, появились некоторые возможности.

[lat]

полковой храм

магазин

лаборотория

[lat]

Галлиполи. Санитарная часть

Недочеты санитарного состояния частей 1‑го Корпуса, подъезжающих к Галлиполи, явившиеся следствием катастрофических условий эвакуации из Крыма, были основным фактором санитарного состояния частей в первое время после выгрузки их в Галлиполи.

Скученность, временами доходящая до невозможности передвигаться по пароходу, и вши сделали то, что за две‑три недели пребывания на пароходе до выгрузки на берег насекомыми обзавелся почти весь Корпус. К этому надо прибавить недостаток воды не только для мытья, но и для питья, крайне скудную пищу, отсутствие запасного белья для смены, – все это страшно ослабило организм людей, создав благоприятную обстановку для заболеваний. В момент эвакуации на пароходы вместе со здоровыми попадали и больные (в том числе заразные в начальной стадии заболевания) и, располагаясь среди здоровых, принесли немало свежих случаев сыпного и возвратного тифа, которые распространялись по пароходу. Ясно, чего можно было ожидать от санитарного состоянии частей Корпуса в момент его выгрузки в Галлиполи. С помощью медицинского персонала, бывшего на пароходах, конечно, принимались меры к изоляции больных от здоровых в отдельном помещении, но это было выполнимо только отчасти (для уже ясно выраженных случаев заболеваний). К моменту высадки на берег таких больных на разных пароходах было до 200 человек, и их, ввиду отсутствия готовых лечебных учреждений на берегу, собрали на один пароход и эвакуировали в Константинополь для помещения в соответствующие госпиталя, как русские, так и французские.

Сам город Галлиполи в момент прибытия в него частей 1 го Корпуса имел весьма непривлекательный вид. Всюду на улицах грязь, кучи мусора, канавы, наполненные грязной, вонючей жидкостью, полное отсутствие общественных отхожих мест*. Единственным светлым пятном в санитарном состоянии Галлиполи был его водопровод с чудной водой, построенный еще римлянами. Галлиполи, в значительной степени разрушенный во время Великой войны 1914–1918 гг., не был готов к приему такого количества «гостей», неожиданно свалившихся на голову, а потому выгружающиеся с пароходов военнослужащие вместе с семьями вынуждены были располагаться под открытым небом, на голой земле, в лучшем случае пользуясь для укрытия различными развалинами, порой весьма небезопасными (что подтвердил позднейший случай с обвалом в Корниловском и Кавалерийском юнкерских училищах). Изнуренные долгим сидением на пароходе, при почти полном отсутствии питания, люди должны были на себе доставлять в лагерь все, начиная с своего будущего жилища – палаток, которые доставлялись нерегулярно, почему и части переводились в лагерь также весьма постепенно.

Главная задача санитарных властей Корпуса в это время состояла в том, чтобы изолировать заразных больных от здоровых и принять меры, препятствующие дальнейшему распространению инфекций. Так как в работоспособном состоянии в Галлиполи прибыло только одно лечебное учреждение – 4 й госпиталь Красного Креста, то он, выгрузившись на берег 13 ноября, с 14 ноября уже начал прием всех больных в отведенном ему помещении школы при французском католическом иезуитском монастыре. Большое каменное здание школы, кроме двух комнат, которые еще временно занимала часть Штаба Корпуса, скоро было переполнено больными: заразными, с разными видами инфекций, и незаразными, которые все лежали на полу без кроватей и постельных принадлежностей, вповалку, в огромной тесноте. Выделить больных по роду инфекции совершенно не представлялось возможным, что при скученном расположении больных привело к тому, что больные, переболев одной инфекцией, вслед за ней приобретали следующую.

Из других санитарных учреждений Корпуса приехали с некоторым санитарным имуществом: 7 й передовой отряд Красного Креста и госпиталь Белого Креста, которые постепенно с помощью французского командования и греческих властей пополнились имуществом и развернули свою деятельность. 7 й передовой отряд был развернут 29 ноября 1920 года со штатом в 120 коек специально для приема заразных больных всех сортов инфекций, хотя он и не обладал достаточным помещением для необходимой изоляции больных с разными видами инфекций. Количество больных в нем в это время достигало 170–180 человек.

В числе больных были больные со следующими видами инфекций: все три вида тифа, дизентерия, оспа, скарлатина, дифтерит и рожа. Размещение больных было скученное, как и в 4 м госпитале, и также без кроватей и постельных принадлежностей, на полу, в небольшом здании с четырьмя маленькими комнатами и коридором. Почти одновременно вслед за тем, недели через две, открылся госпиталь Белого Креста и вновь сформированный дивизионный 1 й Пехотной дивизии. Дивизионный развернулся 14 декабря 1920 г. в каменном одноэтажном здании школы при армянской церкви и функционировал как гарнизонный госпиталь по всем болезням, кроме хирургических, причем главный контингент больных был с брюшным, возвратным и сыпным тифами. Способ размещения больных был такой же, как и в других госпиталях, то есть на полу, без постельных принадлежностей, причем в комнате, рассчитанной на 70–80 человек, помещалось 200 человек.

Одновременно в каменном здании греческой школы развернулся лазарет Белого Креста, работавший в совершенно таких же условиях и при таком же контингенте больных.

Кроме помощи имуществом со стороны французских и греческих властей, в это время Греческий Красный Крест прислал свой госпиталь на 50 кроватей, который и был открыт специально для приема инфекционных больных, будучи вполне оборудован и снабжен кроватями, медикаментами, принадлежностями для ухода за больными и даже собственной лабораторией для клинических анализов.

Думать о строгой дифференциации в смысле распределения больных по госпиталям по роду болезни в первое время не приходилось, так как число мест в лечебных учреждениях, по сравнению с числом больных, было недостаточно. Тем не менее для возможности успешной работы одно из учреждений играло роль распределительного пункта, куда поступали все больные и оттуда уже направлялись по лечебным учреждениям, согласно роду заболевания и наличности свободных мест в учреждениях. Первое время такую роль играл 4 й госпиталь Красного Креста, а затем, с открытием дивизионного лазарета 1 й Пехотной дивизии, распределение больных перешло к нему. Лишь в январе 1921 года, с прибытием госпитального судна «Румянцев», явилась возможность распределить госпитальную работу по специальностям. До этого времени все силы всех госпиталей были направлены, главным образом, к борьбе с эпидемиями сыпного, возвратного и брюшного тифов.

Одновременно с развертыванием госпиталей в городе были приняты другие меры по предотвращению распространения инфекций. С помощью греческих и французских властей оборудовали две бесплатных бани (одна из них с дезинфекционной камерой); в них ежедневно могло мыться 600–650 человек.

В январе 1921 года при комендантском управлении была учреждена санитарная комиссия, целью которой стало приведение города в удовлетворительное санитарно гигиеническое состояние. При этом главное внимание решили обратить на прилегавшие к городу места, особенно на низменные берега мелкой, но очень загрязненной речонки, служившие свалкой.

Одной из важных мер к улучшению санитарного состояния города явилась организация медицинской помощи в общежитиях, на гауптвахте, в войсковых частях, не имевших своих постоянных врачей, для отдельно живущих лиц. 7 февраля 1921 года была открыта комендантская амбулатория, главной задачей которой стало санитарное состояние гауптвахт – как мест возможных очагов эпидемических заболеваний. С 18–20 февраля уже не наблюдалось случаев инфекционных заболеваний среди заключенных. Общее число оказанной комендантскими врачами помощи как в амбулатории, так и вне ее, достигало 2000 человек в месяц.

В центре города были устроены общественные отхожие места, особенно близ мест скопления прибывавших по делам в Галлиполи воинских чинов (на базаре, около интендантства и пристани и т. д.), а также удалось наладить систематическую уборку главных улиц чинами Корпуса.

Одновременно велись работы но обследованию водопровода и приведению его в состояние, при котором страдающий летом от недостатка воды город мог бы благополучно справиться с этим даже при случившемся столь резко увеличении его народонаселения за счет эвакуированной Русской Армии. После проведенных изысканий в системе старого римского водопровода удалось включить в сеть новый источник воды, благодаря чему недостатка в питьевой воде в городе в самое сухое время не было. В результате соединенных усилий чинов Корпуса санитарное состояние Галлиполи улучшилось во много раз, и в дальнейшем уже почти не оставляло желать лучшего. В лагере, ввиду высыхания речки, из которой лагерь питался водой, было вырыто до 15 новых колодцев. В момент появления острых желудочно‑кишечных заболеваний было поставлено по два фильтра на Пехотную и Кавалерийскую дивизии, где брали воду для питья. Фильтры были изготовлены при участии Центральной химико‑бактериологической лаборатории.

Однако несмотря на это, в городе условия жизни военных чинов Корпуса в санитарном отношении были тяжелы. В лагере же они были еще хуже. Крайняя скученность людей, размещенных в палатках вповалку, почти без подстилки, при холодной, дождливой погоде, отсутствии топлива, несвоевременной доставке продуктов из города, переобремененности людей физической работой по устройству лагеря и доставке на себе топлива из леса и продуктов из города, – все это изнуряло людей, создавая благоприятную почву для развития эпидемий. Отсутствие дезинфекционных и дезинсекционных средств делало невозможной борьбу с распространяющими заразу паразитами. Однако со временем нижнее белье большинство чинов уже могло содержать в чистоте благодаря близости речки Буюкдере, на берегах которой каждый стирал свое белье и даже часто вываривал его для уничтожения паразитов.

При разбивке лагеря особое внимание обращали на его санитарное благоустройство: кухни были вынесены в одно место из каждого лагеря, а все отхожие места удалены в сторону от расположения палаток. 30 ноября 1920 года организовали дивизионные санитарные комиссии для периодических осмотров лагеря. По их указаниям лагерь быстро привели в порядок: сожгли мусор и загрязненные отбросами кусты, обращая внимание на содержание в должной чистоте бассейнов и источников питьевой воды. Начали строить бани, а позднее – дезинфекционные камеры в земле с печами, поднимавшими температуру в камере до 110 °C, с большой пропускной способностью. В одной из полковых бань за неделю могли вымыться все чины полка.

В целях борьбы с малярией берега речки Буюк‑дере были очищены от камышей и кустарников, в которых гнездились комары – передатчики этого вида заразы. Для стирки белья отводится специальный район ниже всех лагерей, чтобы сточные воды не загрязняли источник питьевой воды.

Что касается оказания медицинской помощи заболевшим, то она оказывалась в полковых око‑лодках, в большинстве которых по обстоятельствам эвакуации медицинского персонала было больше положенного по штату количества – как врачей, так и сестер милосердия.

Почти во всех полках околодки оказались снабженными медикаментами и перевязочным материалом так, что сразу могли начать интенсивно работать, оказывая амбулаторную помощь, то же касается и полковых лазаретов. Задачей их было по возможности в самом начале заболевания изолировать больного от здоровых. Для этой цели выделялись палатки, в среднем для полка – на 20 коек. Долгое время в полковых лазаретах лечились до выздоровления все, без особенных осложнений переносившие тот или другой вид тифа. Затем понемногу они стали разгружаться, прежде всего от тяжелых больных. Если первое время больные там лежали вповалку на подстилке из сухих листьев или травы, без разделения по видам инфекций, то затем стали переходить к устройству индивидуальных или небольших групповых отделений, огороженных плетнем, с подстилкой из травы, а позднее – к устройству плетеных из гибких прутьев коек, отдельных для каждого больного. К началу декабря 1920 года размещение больных в полковых лазаретах стало даже удобнее и гигиеничнее, чем в городских лечебных заведениях.

Что касается эвакуации больных из лагеря в город, то большие партии захватывались обозом сенегальских стрелков, привозивших продукты в лагерь, а единичные больные, равно как и наиболее тяжелые, направлялись в город на ручных носилках.

Со второй половины декабря 1920 года начинается новая эпоха в жизни санитарных учреждений Галлиполи и лагеря. К этому времени некоторые учреждения с помощью французского командования получили кровати. Но главное, что в это время прибыл представитель Американского Красного Креста майор М. Давидсон, который сразу приступил к оказанию энергичной помощи, привезя с собой оборудование для госпиталей, белье, продукты питания и т. д. Давидсон снабдил все лечебные учреждения как в городе, так и в лагере матрасами, постельным бельем, подушками, одеялами, госпитальным бельем, кухонной и столовой посудой, медикаментами, принадлежностями по уходу за больными и продуктами питания.

Благодаря улучшению питания слабые больные впервые смогли получать подходящую для них и удобоваримую пищу.

Около этого времени французское командование дало несколько подвижных дезинфекционных камер, которые и были переданы в распоряжение госпиталей для дезинфекции госпитального имущества (одеяла, тюфяки, подушки, белье), а также собственных вещей больных, находившихся на излечении.

Одновременно госпиталя устроили у себя отделения для мытья всех поступающих больных, для чего французским командованием было отпущено несколько душей.

Так как количество госпитальных мест с открытием новых госпиталей и прибытием парохода «Румянцев» увеличилось, то был поднят вопрос о специализации госпиталей и создании распределительного учреждения. Таковое начало формироваться в лице Эвакуационного пункта 1‑го Армейского Корпуса с 1 января 1921 года с приемником на 180 коек. 14 января 1921 года эвакопункт и амбулатория при нем начали функционировать. Все больные из лагеря и города поступали на эвакопункт в приемную палату, где их стригли, мыли, переодевали в чистое белье. Далее больных направляли в изолятор, где устанавливали диагноз, и затем переводили в соответствующую палату эвакопункта, где больные дожидались отправки на свободное место в соответствующий его заболеванию госпиталь. Легкобольные, обыкновенно, дальше эвакопункта и не шли, а лечились на месте. Одежда каждого вновь поступающего больного обязательно проходила через дезинфекционную камеру.

Из лагеря больные поступали первоначально в дивизионный лазарет 1‑й Кавалерийской дивизии**, развернутый при повороте от шоссе в лагерь, на 52 кровати; из них 4 – для острозаразных. Этот лазарет служил коллектором для всех лагерей; впрочем, часть больных одиночным порядком попадала и прямо на эвакопункт в городе. Из полковых околодков больные на ручных носилках, а тяжелобольные 1‑й Пехотной дивизии на вьючных носилках, на ослах, доставлялись в дивизионный лазарет 1‑й Кавалерийской дивизии, а оттуда на автомобилях, предоставленных командиром Корпуса, – на эвакопункт, в город. С эвакопункта больные по учреждениям развозились также автомобилями. Бензин для автомобилей предоставлялся французскими властями. Впоследствии, когда в лагерь провели узкоколейную железную дорогу, французы прекратили отпуск бензина для автомобилей. Тогда эвакуация из лагеря была налажена двумя поездами из двух вагонеток с носилками, что вполне удовлетворяло потребности. Вагонетки подходили к самому эвакопункту.

[lat]

Врангель в Сергиевском Артиллерийском училище

[lat]

1918

[lat]

Колчаковцы 1918-19

[lat]

Дальний Восток 1919

[lat]

1. Ледяной

2. Корниловцы 1918

[lat]

лето 1919-го. Марковцы.

Верхний ряд, слева направо: капитаны Селецкий, Папков М.В, Китов, Перебейнос Н.Н, Фёдоров С.К, Образцов Д.В, Шевченко П.Е, Пономарёв В.Г, Си..отский, Крыжановский В.В, Гаманов П.П, неизвестный.

Нижний ряд, слева направо: капитан Наинский, полковники Трусов, Докукин И.П, генерал Тимановский Н.С, священник Недельский А.Ф, полковник Слоновский Д.А, капитан Из статьи В. А. Ларионова «На Москву»:

«Отряд ведёт капитан Большаков, командир 1-го батальона. Он из бывших студентов; в батальоне у него много бывших пленных красноармейцев, но он умеет их перевоспитывать. Его любят, и батальон его считается лучшим в полку. Бывший московский студент, социалист-революционер, стал идеологом Добровольчества и Белой борьбы. Он поэт и писатель, и наброски его появлялись в ростовских газетах…

… большевистские части из Сибири, прорвав наш фронт, двигались уже к Белгороду. Против этой советской ударной группы было брошено всё, что только было в армейском и корпусном резерве, но основой сопротивления красным был Марковский полк, снятый с нашего “Курского” участка и переброшенный к югу под Белгород. Положение создалось грозное, когда группы отборной советской пехоты рвались к нашему штабу армии, намереваясь перерезать все коммуникации. Под селом Короча 26 августа разыгралась драматическая контратака 1-го Марковского батальона под командой капитана Большакова. Силы были, однако, неравные. Марковцы были обойдены красными с обоих флангов и сбиты с позиции. Капитан Большаков был тяжело ранен в ногу и остался лежать среди убитых и раненных марковцев. При подходе красных он застрелился. Так не стало борца за свободу России, гордости Марковского полка, бесстрашного воина и поэта. Смерть не страшна, смерть не безобразна…».

 

 

 

Офицеры Колчака

Изменено 11 февраля, 2021 пользователем lat

[lat]

Фотография Офицерского состава Лейб-Гвардии Конной Артиллерии при ВСЮР (Вооружённых сил Юга России) снята 18ого марта 1920 г., сразу после благополучного приезда в Крым впоследствии трагической эвакуации из Новороссийска. Девять месяцев спустя, почти всем пришлось опять эвакуироваться, в этот раз в Турцию.

 

Фото из книги "С берегов Америки". Группа офицеров Россiйскойго Императорского флота на обеде в Нью Йорке, США, 1938 год.

 

Неизвестный первопоходник, юнкер Кубанского генерала М.В.Алексеева военного училища. Участник училищного хора трубачей. Тырново-Сеймен. Болгария. 1921-22 годы.

 

 

Генерал-лейтенант Михаил Николаевич Скалон, губернатор Таврии и командующий тыловыми гарнизонами

 

Фотографии принадлежавшие Александру Лекторскому. Они им и подписаны. на фото есть помимо полковника Лекторского, генерал Бабиев, сын генерала Бабиева, Государь Император Николай Второй и конвойцы. Там же фото Лекторского с папой о. Михаилом Лекторским который был убит большевиками

Изменено 12 февраля, 2021 пользователем lat

[lat]

Кадет Г. Дудко, XXI выпуск. 1936

[lat]

Великий князь Гавриил (Гавриил) Константинович с визитом в Российский кадетский корпус в Версале им. ЕГО Николая II. (Франция). Фото из частного архива курсанта, который посещал эту школу и проживает в Лос-Анджелесе. Глава Российской императорской семьи Великий князь Владимир посетил его также несколько раз.

[lat]

Капитан Виноградов - дроздовец, архимандрит и поэт.

 

Совсем недавно, 25-го февраля исполнилось 125 года с рождения выдающегося деятеля белой эмиграции, капитана Дроздовского полка, священника и поэта Ивана Васильевича Виноградова.

 

Это человек удивительной судьбы, в его земной жизни уместилось слишком многое, а крутые повороты судьбы с трудом умещаются в человеческом сознании.

 

Родился Иван Васильевич в небогатой семье, которая была далека от военного дела, его родители работали учителями.

 

Сам молодой человек в 1913-м году окончил первое Санкт-Петербургское реальное училище, а затем два курса Санкт-Петербургской духовной академии.

 

Уже тогда он помогал служить в церкви и должен был стать священником, но грянула Первая Мировая. Иван был мобилизован и направлен на ускоренное обучение во Владимирское военное училище, 1-го октября 1916-го года он был произведен в чин прапорщика и отбыл на Румынский фронт.

 

За время, проведенное на передовой, молодой офицер Виноградов не раз демонстрировал чудеса храбрости и командирский талант. В ожесточенных боях он был ранен и произведен в поручики.

 

Первую Мировую войну поручик Виноградов завершил на должности командира пехотной роты. Он не принял новые "революционные порядки" и одним из первых вступил в добровольческую бригаду полковника Михаила Дроздовского, формируемую в городе Скинтеи.

 

После выхода Румынии из войны русское командование фронтом растерялось и был отдан преступный приказ о росспуске добровольческих ударных частей, однако бригада Дроздовского ему не подчинилась.

 

На военном совете было принято решение пробиваться на Дон, так после мучительной неопределенности 11-го марта отряд двинулся на соединение с Белыми частями, о которых никто толком ничего не знал.

 

По дороге к ним присоединились одна из ударных рот, которая отказалась сложить оружие и отряд полковника Жебрака. Всего силы Дроздовского насчитывали 1063-и человека, в том числе персонал лазарета.

 

После долгого и опасного похода отряд на Пасху подошел к Ростову. Город был взят с ходу, но утром подтянув подкрепление, красные выбили дроздовцев и те отступили, отказавшись от германской помощи.

 

А уже на третий день Пасхальной недели дроздовцы лихой атакой решили судьбу Новочеркасска. Здесь они получили долгожданный отдых и пополнение, а затем соединились с Добровольческой армией.

 

Дроздовские части стали одними из наиболее стойких и героических. Красные в ужасе бежали от молниеносных атак дроздовцев, которые никогда не сдавались и всегда сражались до последнего вздоха, за это комиссары их не щадили.

 

После смерти генерала Дроздовского 2-му Офицерскому полку было официально присвоенно наименование Дроздовского.

 

Позже дроздовские части разрослись до дивизии, командование которой принял вначале генерал Витковский, а затем генерал Туркул. Боевой путь дроздовцев лежал на Кубань, далее на Москву, а потом им предстояло испить чашу крестного пути.

 

С боями дроздовцы отступали, прикрывая остальнык части ВСЮР, а затем уже в Крыму шли в свои последние атаки.

 

Все это время вначале поручик, а затем капитан Виноградов сражался в рядах Дроздовского полка, закончив Гражданскую войну в звании капитана и должности полкового адьютанта.

 

Помимо своих прямых обязанностей он занимался описанием и сохранением для будущих поколений славной истории дроздовцев, его стихи были положены на музыку и звучали в качестве полковых гимнов. Уже в Крыму он посвятил генералу Витковскому стихотворение, ставшее крылатым и позже украденное красными:

 

Чей черный «форд» летит вперед

Пред славными полками

И кто к победе нас ведет

Умелыми руками.

 

Вы наверняка узнали мотив знаменитой большевицкой песни "Наш паровоз летит вперед", именно украденный текст капитана Виноградова стал ее забытой основой.

 

Впрочем, вернемся к судьбе самого Ивана Васильевича, который после Галлиполийской эппопеи оказался в Болгарии, где работал в различных скудно оплачиваемых местах и писал стихи.

 

В 1926-м году он переехал в Париж и поступил на второй курс Свято-Сергиевского богословского института.

 

Параллельно отставной капитан активно участвован в жизни белой эмиграции, в частности состоял в Русском студенческом христианском движении (РСХД), где уже тогда обращал на себя внимание духовными рассуждениями.

 

20-го февраля 1927-го года 31-летний Иван Виноградов был пострижен в монахи под именем Исаакий. Обряд проводил митрополит Евлогий (Георгиевский), рукоположивший его через 4 дня в иеродиаконы, а затем в сан иеромонаха.

 

Не смотря на принятие духовного сана, он остался в первую очередь воином антибольшевицкого сопротивления и принимал активное участие в работе РОВСа с первых дней его существования.

 

Летом 1928-го года иеромонах Исаакий переехал в Прагу и назначен на служение в Свято-Никольский собор и в церковь Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанском кладбище, где нашли свой последний приют сотни белоэмигрантов.

 

На новом для себя духовном поприще иеромонах Исаакий не остался без внимания, в 1932-м году он стал игуменом, а еще через четыре года архимандритом.

 

Со временем он начал играть важную роль в духовной жизни русской эмиграции в Чехии, занимал должность помощника архиепископа Сергия (Королёва), а также преподавал Закон Божий на Русских курсах при Русской академической группе.

 

Одновременно архимандрит Исаакий читал лекции на военных курсах и делал все для сохранения надежды в сердцах белоэмигрантов на победное возвращение.

 

Его любили и искренне уважали все от взрослых до детей из отрядов "Витязей", которым владыка уделял много внимания.

 

Однако мирная жизнь русских эмигрантов с началом войны была вновь разрушена, многие русские и особенно казаки сражались против совдепии в различных воинских формированиях в надежде с помощью немцев изгнать большевиков, но эти чаяния оказались напрасными.

 

Советская орда неумолимо приближалась к Праге, которая в мае 1945-го года была взята, после чего начались массовые аресты и жестокие расправы над русскими белоэмигрантами независимо от их позиции в отношении Третьего Рейха.

 

Вместе с другими несчастными был арестован Исаакий, который с 1944-го года занимал должность главного священника РОВС и даже не принимал участия в боях.

 

Он был перевезен в Львов и заключен в местную тюрьму, а после суда отправлен в

Карлаг - один из крупнейших и жестоких исправительно-трудовых лагерей СССР, где он должен был провести 10 долгих лет.

 

В ГУЛАГе 50-летний архимандрит постоянно находился на тяжелейших работах и казалось, что его судьба предрешена, но в 1946-м году он был освобожден и переведен под надзор по ходатайству архиепископа Сергия (Королёва) и патриарха советской РПЦ Алексия Первого.

 

Почти десять лет Исаакий прослужил в Алма-Ате, за это время его неколько раз патриарх Алексей хотел рукоположить в епископы, но власти не позволили это сделать из-за геройского участия капитана Виноградова в Белом движении России.

 

В 1957-м году в местную епархию был переведен известный агент КГБ Алексий (Сергеев), после чего архимандрит Исаакий решил добровольно покинуть епархию.

 

Два года он провел в Троице-Сергиевой лавре, после чего его хотели отправить в Москву преподавателем в духовной семинарии, но КГБ не позволило это сделать и он был вынужден уехать в Елец, где служил до конца своей земной жизни.

 

Прихожане любили его, они видели святой пример настоятеля и старались подражать его поступкам. Известны случаи покаяния даже убежденных коммунистов, так отец Исаакий побеждал Словом Божьим своих заклятых врагов, которых раньше громил силой оружия, это была победа несломленного духом белого офицера.

 

Скончался архимандрит Исаакий 12-го января 1981-го года, немного не дожив до 86-и лет. До последней минуты он говорил о Боге, к нему приезжали люди не только из соседних городов, но и из других стран.

 

П

[lat]

Фотографии Новосельского Иван Владимировича. Бережно хранятся в семье родственников в Калифорнии. Новосельский Иван Владимирович р. 15 октября 1900. Учащийся Воронежского реального училища. В дек. 1917 вольноопределяющийся в 28-м Донском казачьем полку. В конце 1917 - начале 1918 в партизанском отряде полк. Чернецова. В Добровольческой армии. Участник 1-го Кубанского похода в конном отряде полк. Глазенапа, затем студент Новочеркасского политехнического института. В Донской армии; с осени 1918 хорунжий, с 1919 сотник. Взят в плен мар.1920. В 1922 бежал в Турцию. В эмиграции в Югославии, с 1924 во Франции, с 1960 США. Умер 21 окт.1965 в Лос-Анджелесе (США).

 

 

 

Фотография из фондов Русского музея в Сан Франциско. На фото есть генерал Буковский, скорее всего с однополчнами Егерского Полка в Югославии, начало

 

Поздравительное послание от имени Русского Обще-Воинского Союза Императорской Николаевской Военной Академии по случаю 100-летия со дня основания за подписью Миллера. 1932 год.

 

 

Фотографии из фотоальбома Ивана Петровича Дмитриевского. Здесь серия из нескольких фото (имеется больше) Сергиевского Артеллерийского Училиша которое он закончил уже в Болгарии в 1923 году. Иван Петрович скончался в Лос Анджелесе в 1988 году.

Изменено 12 февраля, 2021 пользователем lat

[lat]

О Крымском Кадетском Корпусе (ККК) Русской Армии генерала барона П.Н. Врангеля и его выпускниках

 

Выпускником ККК являлся Первоиерарх РПЦЗ Блаженнейший Митрополит Виталий (Устинов) – сын офицера Флота Его Императорского Величества и Белой армии, внук жандармского генерала. Его Высокопреосвященство Митрополит Виталий поступил и учился в Корпусе в Белом Крыму в 1920 году, а заканчивал его за границей символично в городе Белая Церковь. Из нижеследующих материалов: «КРЫМСКИЙ КАДЕТСКИЙ КОРПУС» О.Мирошниченко, «ЭВАКУАЦИЯ КРЫМСКОГО КАДЕТСКОГО КОРПУСА ИЗ КРЫМА» А.И. Федюшкина, «ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ АНДРЕЯ ИВАНОВИЧА ФЕДЮШКИНА» О.Мирошниченко, фрагмент романа В.Черкасова-Георгиевского "Меч и Трость" – перед нами предстает картина судьбы русского Белого юношества. Три четверти тысячного состава Корпуса сражалось на крымском фронте с красными, 46 кадет стали Георгиевскими кавалерами.

 

+ + +

 

КРЫМСКИЙ КАДЕТСКИЙ КОРПУС

 

В Крыму Добровольческая Армия продержалась восемь месяцев. В ее главе был генерал барон Петр Николаевич Врангель. В Крым постепенно прибывали кадетские корпуса: Владикавказский, Полтавский, Сумский, – и другие в единичном порядке. Тогда Главнокомандующий генерал Врангель основал в Крыму «Крымский Кадетский Корпус» (ККК) из всех прибывших корпусов и назначил директором генерала-лейтенанта Владимира В. Римского-Корсакова, который был раньше директором в Московском Кадетском Корпусе. Крымский Кадетский Корпус находился в городе Ялте, со своими директором, воспитателями и преподавателями.

 

В 1920 г. большевики бросили огромные силы на Крым. Видя, что силы слишком неравные и что положение безнадежное, генерал Врангель отдал приказ о погрузке на суда для эвакуации.

 

Крымский Кадетский Корпус эвакуировался из города Ялты 1-го октября 1920 года на паровой барже «Христи», и через три дня Корпус прибыл в Константинополь, где все кадеты были пересажены на пароход «Владимир». Этим пароходом прибыли на Адриатическое побережье Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев 8-го декабря 1920 года и причалили в бухту Бакар. Из Бакара Корпус был перевезен по железной дороге в Словению, в лагерь Стрнище.

 

Первое время на чужбине Крымский Кадетский Корпус был в Словении и жил в очень тяжелых условиях, полтора года в бараках Стрнища.

 

В 1922 г. Крымский корпус получил большую трехэтажную казарму в городе Белая Церковь и там его жизнь совсем наладилась. Казарма Крымского корпуса находилась за городом, между двумя сербскими меньшими казармами. Перед казармой Корпуса простиралась большая площадь, где бывали кадетские парады. В свободное время кадеты играли на ней в футбол.

 

Ольга Мирошниченко (урожденная Шуневич), г. Виктория, Канада

 

+ + +

 

ЭВАКУАЦИЯ КРЫМСКОГО КАДЕТСКОГО КОРПУСА ИЗ КРЫМА

 

В Крыму наш кадетский корпус располагался в Ялте, вернее, в пригороде Ореанда, примерно в восьми километрах от города. Это было в 1920 году.

 

Мы располагались в солдатских казармах, весьма чистых, светлых, но без всякой обстановки; были только железные кровати с деревянными крашеными досками без матрасов и одеял. Спали просто на досках, ничем не покрываясь.

 

Кормили нас предельно плохо: дневной рацион состоял большей частью из пяти рыбешек, именуемых камсой, засоленных, величиной не больше сардинки. Воспитатели и преподаватели жили во флигелях вне казарменного расположения.

 

В ноябре 1920 года нас перевели в другие казармы, расположенные в другом конце города, но гораздо ближе к бухте.

 

В отношении нашего питания нужно сказать, что все-таки иной раз нам давали хлеба, ячневую кашу... Благотворительный дамский комитет Ялты редко устраивал нам чай с печеньями, но даже один раз – обед. В остальном мы промышляли по соседним лесам, выискивая дикие фрукты, съедобные корни и т. д.

 

На новом месте мы не жили долго. Скоро нам объявили об эвакуации. Так как мы были плохо одеты: в какие-то брюки и рубашки из тонкого материала, – нам выдали старое английское обмундирование. В то время как на пристани стояло громадное количество деревянных ящиков с новым обмундированием; были там и консервы, и все, что хочешь, но кадетам для порядка было строжайше запрещено что-либо брать оттуда... и все это досталось большевикам.

 

В один дождливый день нам приказали взять свои вещи и повели на пристань грузиться на пароход. Это была плоскодонная угольная ладья метров 80 в длину и 8 м в ширину; палуба была выше воды примерно на один метр. Пароход назывался «Христи».

 

Когда мы уже были погружены и разместились кто как мог – в городе начались беспорядки, стрельба: большевики появились на гребнях гор, окружающих Ялту. Счастье было, что они не имели пушек и поэтому не могли обстреливать гавань. Большинство пароходов, и наш тоже, вышли на внешний рейд, чтобы обезопаситься в случае орудийного обстрела.

 

На следующий день утром наш пароход взял курс на Константинополь. Разыгрался шторм: дул сильный ветер и волны перекатывались через палубу. Мы на палубе все вымокли, и нужно было заботиться, чтобы не смыло в море. Отверстия, ведущие в трюм, закрыли брезентом.

 

На пароходе было много разных людей: штатские, военные, оторвавшиеся от своих частей, репортеры каких-то газет, – главным образом устроившиеся в трюме, кадеты же в большинстве – на палубе. Мы несли наряды по поддержанию порядка на пароходе. Эта служба распределялась кадетами старших классов. В течение плавания мы получали ежедневно на четверых один блинчик, изжаренный на примусе, и кружку воды.

 

Через три дня мы приплыли в Босфор и там пробыли 14 дней, выдерживая карантин. Затем нас пересадили на огромный транспортный пароход «Владимир», и мы поехали дальше. Заходя по дороге в разные порты, через две недели приплыли в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (потом уже названное Югославией), в бухту Бакар – это в северной части Адриатического моря. Оттуда на следующий день по железной дороге выехали в лагерь бывших военнопленных Стрнище, находящийся на Словенской территории.

 

Этот лагерь состоял из многих деревянных бараков, сбитых толщиной в одну доску со щелями. Длина барака была примерно 60 метров, а ширина –12. Кровати – деревянные с поперечными матерчатыми пассами (Х-накрест) без матрасов. На них почти невозможно было спать: при малейшем неосторожном движении проваливались. Но потом мы обзавелись соломенными матрацами и дело поправилось.

 

В лагере сразу ввели дисциплину, начались регулярные учебные занятия. А кормили плохо: 1/4 килограмма хлеба в день, утром и вечером – чай, за обедом по большей части – суп с репой, редко давали рисовую кашу.

 

В 1922 году корпус переехал в Белую Церковь, где началась уже нормальная жизнь.

 

Андрей Иванович Федюшкин

Сантьяго, Чили, июль 1989 г.

 

+ + +

 

ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ АНДРЕЯ ИВАНОВИЧА ФЕДЮШКИНА

 

9 ноября 1996 года скончался Андрей Иванович Федюшкин в Сантьяго в Чили – кадет Крымского Корпуса. Все, кто знали Андрея Ивановича, очень жалели его, так как он был на редкость милым, добрым и хорошим человеком. Андрей Иванович пользовался симпатией и у иностранцев за его спокойный, хороший характер. Он был талантливым инженером. Андрей Иванович родился 8-го мая 1907 года на Кавказе в городе Грозном в семье офицера.

 

За спиной Андрея Ивановича был нелегкий жизненный путь. С ранних лет начались у него жизненные испытания. Во время Гражданской войны мальчиком был во Владивкавказском Кадетском Корпусе. Полтавский и Владикавказский корпуса объединились, должны были эвакуироваться в Грузию. И потому что не имели транспорта, 4-го марта 1920 года они пошли походным маршем по Военной-Грузинской дороге на Кутаис. Этот переход они совершили без горячей пищи – питались сухарями, Андрею тогда было только 13 лет.

 

Корпуса добрались до Грузии через семь дней. На станции Боржоми был у них отдых. Из Кутаиса в Батуми корпуса были доставлены по железной дороге, а оттуда в начале июня 1920 года на пароходе кадетов перевезли в Крым. Кадетские корпуса располагались в Ялте.

 

Андрей Федюшкин учился в корпусе очень хорошо и окончил Крымский Кадетский Корпус в Югославии в 1926 году – был 6-й выпуск. После восьми классов экзаменовали на аттестат зрелости – большая «матура», которую он сдал отлично.

 

После этого Андрей Федюшкин поехал в Белград и поступил в университет на технический факультет. Кончил его в 1932 году, получил диплом инженера путей сообщения (по сербски – инженер «граджевински факултет»). Его оставили при университете работать. В том же 1932 году он женился на студентке философского факультета Ирине Шуневич которая раньше окончила Мариинский Донской Институт в Белой Церкви – она моя сестра.

 

В Белграде Федюшкины венчались очень скромно в русской церкви, были два свидетеля, товарищи Андрея. Жили два года в Белграде они бедно. В 1934 году Андрей получает работу во французской фирме Батиньол, которая строила железную дорогу в Югославии. Первое назначение Андрея на постройку железной дороги было на юге Югославии вблизи небольшого города Печ. Но он с семьей жил на «терене», где строилась железная дорога.

 

В 1937 году Андрей устроился в фирме Дукича на постройку железной дороги Бихач-Книн. Здесь он с женой и нашей мамой тоже жил и работал на «терене».

 

В 1941 году наступил период всяких потрясений. В 1941 году 6-го апреля – первый день Православной Пасхи немецкие самолеты обрушились на Белград, бросая сотни бомб на столицу Югославии. Уже 13 апреля была капитуляция Югославии. Была создана «Независна Држава Хрватска», которая расширила свою территорию до самого Белграда. И таким образом семья Андрея Федюшкина оказалась на хорватской территории. Мы с ними сразу потеряли связь.

 

С самого начала «Независимой Хорватской Державы» было весьма неспокойно в стране. В 1941 году летом рабочий Андрея сказал, что его семье надо немедленно покинуть «терен», так как идут вооруженные люди. Андрей с женой и мамой все бросили, только мама взяла икону, и пошли пешком, пробирались к Бихачу. Андрей всю дорогу помогал идти маме, она была не особенно здоровая и плохо видела. И с Божьей помощью они дошли до Бихача живыми, но все имущество потеряли.

 

В 1942 году Андрей с женой Ирой повезли маму в Загреб в больницу на операцию. Была у мамы неудачная операция, и она скончалась, большое было для всех горе. Потом Андрей с женой уже не могли вернуться к себе в Бихач, так как он был уже занят партизанами. Так Андрей снова лишился работы и своих вещей, которые его семья приобрела в Бихаче. Федюшкины осели в Загребе, и Андрею удалось там устроиться в известную фирму Виадукт, строившую туннели, мосты и шоссе. В Виадукте Андрей сразу себя показал знающим инженером, и его там ценили.

 

В коммунистической Югославии после войны жизнь русских белых эмигрантов стала очень тревожная: возникали неприятности со стороны новой власти. А с 1949 года поднялась волна трагедий – стали высылать из Югославии целые семьи русских. Главу семьи вызывали в УДБ (это тоже самое, что в Советском Союзе НКВД) и говорили: «Вы должны покинуть пределы Югославии через 10-14 дней». Федюшкиных выслали из Югославии в конце 1950 года.

 

Все русские люди из Югославии ехали в лагерь Триеста в Италии. Этот лагерь находился на самой границе Югославии. Американское правительство содержало его для беженцев. Там они ждали переезда за океаны: в Австралию, Новую Зеландию, Южную Америку, Канаду и Северную Америку.

 

Федюшкины попали в лагерь Триест-Опичину, условия жизни в котором были тяжелые. Просидевши так два года в ожидании квоты в США, так ее и не дождались. А наш двоюродный брат Георгий Сенницкий уже был в Чили со своей семьей, и посоветовал моей сестре Ире – жене Андрея переехать и им в Южную Америку. Г. Сенницкий был тоже в Белой Церкви кадетом и закончил Корпус в 1931 году. В 1953 году Андрей с женой Ирой переселились в Чили в Сантьяго.

 

В Сантьяго Андрей Иванович Федюшкин скоро получил работу по своей специальности в американской фирме. Через пару лет стал прочно на ноги. А в дальнейшем смог даже купить участок земли, на котором построен по проекту Андрея Ивановича дом с большим садом.

 

В 1980 году в Сантьяго русская колония воздвигла православный храм РПЦЗ, и рядом – церковный дом, в строительстве которого А.И. Федюшкин принял большое участие. Он сделал его проект, и на стройке десять месяцев ежедневно руководил сам работой бесплатно и безо всяких вознаграждений.

 

Федюшкины жили в своем доме тихо и спокойно. Но годы шли и старые люди стали слабеть, уже не могли посещать церковь, жена Андрея Ивановича слепла. Он старался все дома делать сам, никогда не жаловался на свое здоровье Последние годы, когда Федюшкины уже не могли даже купить сами себе продукты, наша племянница Ирина Сенницкая каждую неделю им их привозила. Когда Андрей Иванович умер, Ирина со своим мужем похоронили его на русском кладбище. Осталась одинокой его жена Ирина Митрофановна.

 

Царствие небесное и вечная память дорогому, хорошему русскому человеку Андрею Ивановичу Федюшкину.

 

Ольга Мирошниченко (ур. Шуневич), г. Виктория, Канада

+

Биографический листок «Мамины записки». Выпуски 5, 6, 7

эл. страницы: http://www.dorogadomoj.com/

 

+ + +

 

Отрывок из романа В.Черкасова-Георгиевского "Меч и Трость"

 

Митрополит Виталий был в белом Крымском кадетском корпусе.

 

В восьми километрах от Ялты местечко Ореанда падало в море развалинами фонтанов сгоревшего в конце XIX века царицынского дворца из белого инкерманского камня. И бушпритом фрегата здешних скал зиял с вершины горы Ай-Никола кованый крест, а под ним – свинец плиты с надписью “Казачья веха”. Десятилетний кадет Устинов был внуком жандармского генерала, царски-охранительно сжимавшего беспощадной рукой недалекий Кавказ, сыном севастопольского офицера Черноморского флота Императора Российского. Носил алые – будто первая из раны кровь – погоны с белой как дворянская кость выпушкой под перекрестьем трех “К”. Сие читалось -- “Великого Князя Константина Константиновича Кадетский Корпус”, Великий Князь прозван “отцом всех кадет”.

 

Погоны маково цвели будто на училищных паркетах среди мрамора императорского Петербурга, но с кадетских плечиков великоватые английские рубахи мешками висели к пузырям штанов. Летом 1920 из разбитой гражданской войной России пробивались в ККК остатки русских кадетских корпусов. В строй становились и добравшиеся кадеты-одиночки, вшивые, больные, едва оправившиеся от ран, поблескивая угрюмыми глазами. В ККК была тысяча мальчуганов и подростков, три четверти из каких фронтовики. Сорок шесть получили живыми крест Святого Георгия на узкую грудь. О доблести врангелевской Русской Армии, дравшейся в Крыму, в XXI веке в РФ вспомнят и гламурно. Но даже в СССР жило жутковатое присловье, заменившее старорежимное: “Прошел огонь, воду и медные трубы”. Бухтели как матерщину: “А-то будет Крым и рым”, “Всё в дыму как в Крыму”.

 

Монах Виталий всю его иноческую жизнь готовился к смерти, и теперь долгожданно вливался в нее, хотя отвлекали рвота и боль головы. Как старому старику, митрополиту не доставало омывающей крови в остекленевших сосудах, чтобы янтарно сочился улей памяти. Однако из зарев, зарниц, бликов его жизни ясно всплывала перед ним ореандская казарма: железные кровати с крашеными досками без матрасов и одеял.

 

Спали кадеты, по-детски поджав коленки к груди, озябнув под утро, порой ничем не покрываясь. А ели на обед пяток рыбок камсы, она не больше кильки. Немного не осиливший свое столетие, худой низкорослый владыка Виталий телесными калибрами стал почти таким, как тогда. Медленно поворачиваясь на больничной койке, он шевелил распухающим шершавым языком во рту, словно вспоминая ореандские добычи. На горах кадеты отыскивали ягоды, груши, сладковатые коренья – редко в корпусной столовой были хлеб и ячневая каша. И редко-редко благотворительный дамский комитет Ялты устраивал им чай с печеньями, но случился же один раз и полный обед. Лучше бы его с тарелками доверху не было. Дамы, точно как мамы, бабушки, тетушки, старшие сестры, не умели прятать глаз, полных слезами, видя, что можно есть, не чуя от восхищения языка.

 

Кадеты были вывалены войной, не могли выползти из ее кроваво-порохового чрева. Многие во что бы то ни стало снова бежали на недалекую передовую фронта. ККК – лишь бивуак, чтобы отмыться и переодеться. В чистом белье они как монахи готовились всечасно встретить смерть, заботясь лишь, чтобы из армии “не отослали”. Почетно кадеты ложились короткими трупами в братские офицерские могилы.

 

Таков был Карпинский из Александровского Полтавского кадетского корпуса (который в 1914 закончил и Вселенский чудотворец святитель Зарубежной Церкви Иоанн Шанхайский), тщедушный, лишь парой лет старше Устинова. И когда в кавалерийской атаке Карпинского разорвавшимся рядом снарядом сбросило с коня, он – чтобы никто не заметил – мгновенно отряхнулся, взметнулся в седло. Но командир заметил и спросил после боя:

– Ранило тебя?

-- Никак нет, господин полковник, только воздухом сшибло.

 

Такими были четыреста кадет Одесского и Киевского корпусов, прикрывавших с капитаном Ремертом белое отступление из Одессы. Многие из младших классов – 12-14 лет. Они дрались против красных с девяти утра до шести вечера. Не сдали свою позицию, как и принято было в белогвардейском каре: никто не смеет под любым огнем, сабельным ударом дрогнуть, смять ряды. Ломаешь строй, лишь падая убитым.

 

Ночами в Магоге митрополит Виталий слышал, как веют, скрипят за открытой форточкой багряные клены, и чувствовал запах их буро-геометрических листьев. Рядом с США, на чьем долларе позорный масонский треугольник, в монархической по государственному устройству Канаде гербово царит пурпурный клёновый лист с тех пор, как отстаивали ее гвардейцы Французского короля. Тут, в Квебеке, давней Новой Франции, митрополит, служивший эмигрантом в европейской Франции в 9-м кирасирском полку бригадиром, легко помнил стихи однокашника по ККК:

 

В тяжелые годы позора России

Был корпус основан в Крыму,

Собравший под сени свои корпусные

Кадетскую нашу семью.

 

Все те, кто был верен Престолу, Царю,

Средь смуты, тревог и сомнений,

Кто жизнь отдавал за Отчизну свою

В дыму Перекопских сражений.

[lat]

КУТЕП-паша с благоверной супругой Лидией Давыдовной на берегу Босфора в брызгах Дарданел.

1921.

-

[lat]

МОНАРХИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ “ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛЪ”, Третiй выпускъ, 1(14) марта 1921г., Берлин: ПЕРЕДОВАЯ СТАТЬЯ об итогах Белого движения

 

В.Г.ЧЕРКАСОВ-ГЕОРГИЕВСКИЙ: Русский монархический журнал в эмиграции «ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛЪ» выходил в Берлине и Париже в 1920—22 и 1926—31 годах. Издавался Высшим Монархическим Советом под руководством Н.Е.Маркова. Я располагаю подшивкой сего редчайшего журнального издания, подаренной мне сыном Белого поручика-алексеевца, галлиполийца, настоятелем парижского прихода РПЦЗ митрофорным протоиереем Вениамином Жуковым.

 

+++

ПЕРЕДОВАЯ СТАТЬЯ: Третiй выпускъ “Двуглавого Орла”.

 

Берлинъ 1(14) марта 1921 года.

 

Bместе со всеми русскими людьми мы горячо сочув­ствовали и посильно помогали генералу Врангелю, вместе со со всеми глубоко скорбели мы о постигшемъ его пораженiи. Мы признаемъ, что выдающаяся энергiя, самообладанiе и незаурядная распорядительность военныхъ властей совершили все возможное для уменьшенiя размеровъ бедствiя внезапной эвакуацiи Крыма. Не для того, чтобы обвинять сраженнаго военачальника, а исключительно для указанiя истинныхъ причинъ печальнаго исхода белаго дела -- печатаются эти строки.

 

При вceй разности характеровъ и политической обстановки вcе выступавшiе против большевиковъ белые гене­ралы пали въ силу однехъ и техъ же роковыхъ причинъ. Всею душою революцiонеръ, генералъ Корниловъ пытался возстановить старую воинскую дисциплину и, возсоздавъ армiю, укрепить ту революцiю, которая именно развалъ воинской и гражданской дисциплины положила въ свое oснование. Самъ первый нарушитель воинской дисциплины, клятвопреступникъ и мятежникъ, генералъ Корниловъ искренно воображалъ, что онъ въ праве и въ силе требовать отъ солдатъ исполненiя долга присяги и повиновенiя. И Корни­ловъ и Алексеевъ и Калединъ и вся эта плеяда революцiонныхъ генераловъ неуклонно терпели пораженiе въ своихъ попыткахъ возстановить царское войско, не возстановляя самого Царя. Эти несчастные военные интеллигенты такъ и сгибли, не уразумевъ, что въ Россiи не только войско, но и все государство, весь укладъ общественной и соцiальноiй жизни держался непререкаемымъ авторитетомъ Царской власти. Колчакъ и Деникинъ не были столь безнадежно привержены революцiи и, повидимому, понимали необходи­мость для Россiи монархiи. Но, если и понимали, то свое пониманiе в жизнь не претворяли, фактически шли все теми же корниловскими путями, объявляли себя сторонниками Учредительнаго Собранiя и демократами и самую власть свою обосновывали на санкцiи "законнаго" революцiоннаго правительства. Хотя въ глазахъ Русскаго народа санкцiя правительства товарищей изъ бывшихъ каторжниковъ не имела решительно никакого значенiя, однако даже такой незаурядный человекъ, какъ адмиралъ Колчакъ, до послед­нихъ дней своей жизни изо всехъ силъ тянулся, чтобы угодить праздноболтающей кучке государственныхъ неучей и доказать никчемной сибирской "общественности", что онъ совсемъ не монархистъ, а, наоборотъ, добрый народоволецъ и демократъ.

 

Конечно. подобная политика предназначалась не только для внутренняго, но и для внешняго употребленiя, ибо великiя "союзныя" демократiи все время не столько помогали, сколько грозили прекращенiемъ помощи въ случае, если бы белые генералы дерзнули сойти съ приказанной имъ демократической платформы. Въ этихъ суетливыхъ потугахъ заслужить доверie всевозможныхъ демократiй Колчакъ и Деникинъ растратили довеpie техъ, кто только и могъ дать имъ реальную силу для победы; мы разумеемъ многомиллiонный классъ людей, ограбленныхъ революцiей, и всю массу контръ-революцiонеровъ и монархистовъ. Колчакъ и Деникинъ не были революцiонерами, но и они сами и, въ особенности, тыловой рой, который тучей обволакивалъ этихъ военачальниковъ, страдали застарелымъ интеллигентскимъ порокомъ; они не знали и не понимали Рус­скаго народа, они не понимали, что простой народъ и мыслитъ просто: -- былъ Царь, Царь гонялъ на войну, Царь бралъ подати, Царь судилъ и каралъ, Царь миловалъ и жаловалъ, Царь давалъ землю, Царь делалъ деньги. На небе былъ Богъ, на земле былъ Царь. Было просто и ясно. Царь приказывалъ, народъ работалъ. И народъ съ Царемъ во главе творилъ великую исторiю Россiи. Но вотъ питерскiе господа, посадскiе и запасные солдаты свергли Царя и объявили свободу. Что это означало въ умахъ простого народа?

 

Это означало: не стало присяги, не стало закона, не стало власти. Делай, что хочешь, хватай, что можешь. А, въ особенности, долой эту проклятую, затеянную господами и начальствомъ войну съ немцами!

 

Кровавые фокусники iудо-большевики ловко подхватили эти хаотическiе лозунги и живо скроили изъ нихъ свою тактическую программу, угодившую въ caмый разъ дикимъ, животнымъ инстинктамъ народной стихiи. Начиная съ огра­ниченнаго Родзянки и кончая изворотливымъ Черновымъ, все революцiонеры пытались сманить народъ на свою сторону, но при всемъ старанiи никто изъ нихъ не смогъ опуститься на самое дно и въ своихъ лживыхъ посулахъ дойти до виртуозныхъ фокусовъ соцiалистовъ-большевиковъ. Вполне естественно, что всею массою своего невежества и своекорыстiя простой народъ устремился за теми, кто сразу и безоговорочно во всю ширь распахнулъ ворота соцiалистическаго рая... Коль революцiя, такъ настоящая, полная революцiя. Простой народъ выбралъ себе самое простое политико-соцiальное изделiе и живо довелъ революцiю до ея логическаго конца.

 

Февральские академики революции со своим жалкимъ временнымъ правительствомъ пали потому, что пытались ввести революцию в рамки закона, пали потому, что хотели узаконить само беззаконие. Колчакъ и Деникинъ, объявившие себя преемственными продолжателями дела временного правительства, также пали, не могли не пасть, ибо их дело было насквозь пропитано все тою же разлагающей керенщиной и интеллигентщиной, которыя од­нажды уже погубили Россiю.

 

Сменившiй Деникина генералъ Врангель сталъ вначале на почти верныи путь, сурово и правдиво обличилъ онъ всю ложь и пагубу политики своего предшественника, от­крыто и смело провозгласилъ онъ первый и третiй члены символа спасенiя Россiи: В е р а - и - Н а р о д ъ. Но на вто­ромъ члене трiединаго символа генералъ Врангель споткнулся, онъ не решился исполнить прямой долгъ свой, онъ не объя­вилъ себя вернымъ слугой монархiи, онъ скрылъ монархи­ческое начало въ двусмысленномъ заявленiи о Хозяине, ко­тораго народъ самъ себе выберетъ. Однимъ въ Хозяине rрезился Царь, другимъ -- президентъ, третьимъ -- диктаторъ на беломъ коне. Не найдя въ себе мужества, чтобы ска­зать народу всю правду и во всеуслышанiе объявить, что 6езъ Царя Россiи нетъ спасенiя, генералъ Врангель сталъ на скользкiй путь посуловъ, уступокъ завоеванiямъ революцiи и заискиванiя у виновниковъ россiйскаго развала. Неустрани­мое противоречiе внутренняго монархическаго стремленiя и доказательства показного "демократизма" лишило Врангеля той силы народнаго доверiя, безъ котораго невозможно было победить большевиковъ.

 

Злой генiй Врангеля, его главный советчикъ и министр Кривошеинъ, пытался подкупить крестьянъ землею и вы­борнымъ хозяиномъ Земли Русской. Конечно, велика тяга крестьянская къ земле-кормилице; конечно, истомился народъ въ тщетномъ ожиданiи возвращенiя царскаго порядка и за­кона; конечно, не хуже грековъ докажетъ свой монархизмъ Русскiй Народъ. Но какъ ни были заманчивы посулы Вран­rеля, все же народъ не поверилъ ему: -- "Хорошо, что землю намъ предоставили", -- говорили крестьяне, "но плохо то, что сегодня одинъ генералъ дастъ, а завтра другой генералъ отыметъ... Кто далъ имъ право распоряжаться? Разве это законъ?" Какъ настоящiя, верныя деньги -- только царскiя деньги, такъ и настоящiй, верный законъ -- только царский законъ. Такова стихiйная народная психологiя и съ нею считаются даже большевики, продолжающiе по сей день печатать поддельныя царскiя деньги съ ненавистными имъ изображенiями и символами.

 

Провозглашая грядущаго выборнаго Хозяина Земли Рус­ской, советчики генерала Врангеля упустили изъ виду, что нашъ народъ на тяжкомъ опыте четырехлетняго безцарствiя до rлубины позналъ всю прелесть выборнаго государственнаго хозяйства. Советчики Врангеля, видимо, забыли, что передъ гла­зами народа во всю явь стоятъ зловtщiе образы трехъ вы­борныхъ хозяевъ Земли Русской: кн.Львова, Керенскаго и Ленина. Эти трое на нетъ свели великое государство Рос­сiйское и весь Русскiй народъ превратили въ нищихъ. Чего же можетъ ждать народъ отъ четвертаго выборнаrо хо­зяина? После злого шута избрался шутливый злодей. Кого же пригонитъ демократическая четырехвостка на cмену кровавому псу Ленину? По такому ходу событий новымъ избран­никомъ надо ждать самого сатану... Таковы, приблизи­тельно, мысли, сверлящiя мозгъ простого русскаго человека при чтенiи широковещательныхъ посуловъ и похвальбы усердныхъ не по разуму поклонниковъ народовластiя.

 

-- Разъ можно выбрать, то можно и прогнать, а если можно прогнать, то какой же это хозяинъ? Не хозяинъ то будетъ, а прикащикъ.

 

При томъ прикащикъ вовсе не народа, а неведомо откуда берущихся выборныхъ заправилъ, раз­ныхъ Гоцлибердановъ и имъ подобныхъ. Нетъ, не выборнаго ставленника чужестранцевъ, а настоящаго хозяина, законнаго, Богомъ даннаго, Царя Православнаго, Царя Самодержавнаго ждетъ-не дождется измученный безбожiемъ, безцар­cтвиемъ и беззаконiемъ несчастный Русскiй народъ. Начавъ съ угожденiя корыстнымъ инстинктамъ захватчиковъ чужой собственности, генералъ Врангель, въ угоду демокра­тiямъ запада и востока, окружилъ себя правителями изъ числа недавнихъ разрушителей Россiи. Назначенiе соцiали­ста Петра Струве и демократа Бернацкаго, парижское представительство съ масономъ Василiемъ Маклаковымъ во главе, вызовъ въ Крымъ на государственный cоветъ махрова­го цветa революцiонной буржуазiи, исключенiе изъ армии примернаго офицера Баранова за неподанiе руки погубителю русской армiи Гучкову, экивоки въ сторону Учредительнаго Собранiя, заявленiя о недопустимости возвращенiя Рос­сiи къ старому строю, -- вотъ рядъ печальныхъ этаповъ по пути паденiя, пройденнаго правительствомъ генерала Врангеля. Подъ конецъ Крымское правительство до того демократизовалось, что стали возможны такie приказы военачальниковъ: "матросовъ подводной лодки “Утка" -- рулевого Федора Кузьмича Грудичева, мотористовъ Николая Ивановича Олейникова и Григорiя Тихоновича Григорьева, изобличенныхъ въ большевистской агитацiи среди коман­ды названной подводной лодки, постоянномъ восхваленiи порядковъ и деятельности большевиковъ и ихъ вождей, всяческомъ порицанiи Русской армiи и ввиду имеющихся сведенiй о намеренiи названныхъ лицъ захватить лодку по выходе въ море и отправиться съ нею въ городъ Одессу, где и перейти на сторону большевиковъ съ командой, а съ офицерами расправиться по своему, приказываю въ порядке приказовъ Главнокомандующаго отъ 11 мая с.г. за №3182 и отъ 14 iюля с.г. за №3348 выслать въ пределы советской Россiи...”. Этотъ приказъ №359 по Севастопольской крепости, подписанный генералъ-маiоромъ Стоговымъ, eсть классическiй образецъ того интелигентскаго либеральнаго гуманизма, который всегда является спутникомъ и предтечею­ неизбежнаго развала. Этотъ либеральный гуманизмъ за время революцiи истребилъ добрыхъ пятнадцать миллiоновъ лучшихъ русскихъ людей и почти поголовно все наше военное сословiе.

 

Ни гуманный демократизмъ, ни рукоплесканiе револю­цiонной общественности, ни восторги Бурцева, ни, полная обещанiй, словесность благородной Францiи, ничто не по­могло -- генералъ Врангель не могъ устоять передъ напо­ромъ большевиковъ, ибо не былъ поддержанъ Русскимъ народомъ. Конечно, народъ глубоко ненавиделъ больше­виковъ и, конечно, всеми силами пошелъ бы за Врангелемъ, если бы только могъ поверить въ прочность его дела. Но народъ не могъ поверить въ прочность белаго дела Врангеля, ибо не было главнаго условiя для успеха: за ге­нераломъ Врангелемъ не было Русскаго Царя.

 

Предательская революцiя семнадцатаго года разодрала нашъ русский бело-сине-красный флагъ на его составныя части -- красную, синюю и белую. Красное знамя подня­ли революцiонные рабочiе и простонародье, белое знамя подхватила испуганная грознымъ ходомъ революцiи бур­жуазiя, а синюю монархическую сердцевину, дотоле прочно соединявшую красное съ белымъ въ одно общее, революцiонеры безумно вырвали изъ рукъ монархiи и втоптали въ грязь. Природа вещей такова, что жизнен­ные интересы красныхъ и белыхъ взаимно противополож­ны; отсюда первозданная классовая вражда, отсюда неиз­бежная борьба, начавшаяся тотчасъ, какъ сверглась благо­детельная для всехъ классовъ, справедливая ко всемъ интересамъ единая монархическая власть. Какъ только ушли Синiе, началась безпощадная, звериная борьба Красныхъ съ Белыми и русская кровь полилась рекою. Чемъ бы ни кончилась эта истребительная борьба, она кончится засильемъ той или другой стороны. Ни засилiе краснаго пролетарiата, ни засилiе белаго капитализма не могутъ дать измучен­ному народу хотя бы временнаго успокоенiя. Русскiй на­родъ это хорошо понимаетъ и потому ненавидитъ Красныхъ и не принимаетъ Белыхъ.

 

Повелительное требованiе исторической необходимо­сти зоветъ на великую сцену Исторiи Синихъ -- монархи­стовъ. Синiе должны наконецъ возвратиться на свое место и стать между Красными и Белыми, должны скрепить по старому древнее бело-сине-красное Русское знамя и вознести надъ нимъ сiяющую величiемъ и славою Россiи коро­ну Самодержцевъ Всероссiйскихъ. Вотъ за такимъ обще­русскимъ государственнымъ, а не классовымъ знаменемъ всей своей массой пойдетъ Pyccкий народъ и смететъ со своего пути все препоны.

 

 

 

 

Группа фотографий представителей Русского Монархического Фронта из Калифорнии , Европы и Австралии. Практически все являлись членами КИАФ.

Изменено 12 февраля, 2021 пользователем lat

[lat]

Обсуждение решения об оставлении Приморья. В первом ряду (слева направо) сидят генералы Г.А. Вержбицкий, М.К. Дитерихс и В.С. Молчанов. Октябрь 1922 г. Из книги генерала П.П. Петрова «От Волги до Тихого океана в рядах белых» (Рига. 1930). Генерал не поленился принести громоздкую старомодную камеру на треноге, накрылся простынкой, поджог вонючий магний и — сфотографировал исторический момент!

 

 

 

 

Барон Пётр Петрович Врангель , 1920.

Изменено 13 февраля, 2021 пользователем lat

[lat]

Югославия. Снимок сделан русской церковью в Белграде, начало 1930-х годов. На обороте объяснение, что снято, когда была в гостях у внучки Суворова. Из русского архива в СФ.

 

 

Тырново-Сеймен. Болгария. 16 апреля 1922 года.

Празднование Пасхи в 1-й смене Конной сотни юнкеров Кубанского генерала М.В.Алексеева военного училища.

 

Слева привстал Инспектор классов училища генерал-лейтенант БОЛХОВИТИНОВ Леонид Митрофанович.

В углу, в темном мундире, сидит помощник сменного офицера Конной сотни юнкеров ПОЛЯНСКИЙ Николай Петрович.

Под скрещенными шашками сидит Начальник Кубанского генерала М.В.Алексеева военного училища генерал-майор ЛЕБЕДЕВ Олег Иванович.

Около Лебедева, справа, сидит вахмистр Конной сотни юнкеров Никитин Борис Сергеевич.

Изменено 13 февраля, 2021 пользователем lat

[lat]

34

[lat]

пост о Версльском корпусе. Тут фотографии , на них воспитатель Климович (морской офицер) театрльные постановки кадет, также какой то парад принимаемый Великим Князем Гавриилом Константиновичем, все фотографии примерно 1937 год.

[lat]

11

[lat]

Свадьба легендарного кубанского полковника Ф.И. Елисеева, Финляндия, 1924 год.

 

Все фото подписаны самим Елисеевым на память атаману Науменко.