Новая повесть Александра Покровского "Танцор"

[crown]

http://www.skunb.ru/data/upload/documents/files/rr/%E2%84%962_2018.pdf?fbclid=IwAR0APKcV7HGq0pVLet-xDs0B8GtJLpNnFHpZNiUNjmsx8_LqVZe5WovS6tI

по этой ссылке есть новая повесть Покровского "Танцор".

[crown]

Александр Михайлович переиздал книги "Система" и "Корабль" отстоя", если есть интерес к приобретению, то пишите ему в личку на его страничке в ФБ https://www.facebook.com/apokrovski.

Думаю, что и по поводу автографа тоже можно будет договориться.

[crown]

Чтобы не заводить новую тему.

Оказывается Александр Михайлович то тонул на лодке, которую буксировали на разделку.

И вот, как это было.

Утилизация

 

– Наша лодка начинает подготовку к утилизации. Документы готовы – уже в штабе. Завтра тут будут гражданские специалисты – они на месте всё осмотрят! – это зам. Он из штаба только что прибежал с такими вестями.

– Я только что говорил с начальником штаба, и он мне ничего не сказал! – Андрей Антоныч уставился на зама, – Сергеич, ты на каком помеле это всё принес.

– Андрей Антоныч, вам, кстати, надо срочно позвонить в штаб.

– А сами они позвонить не могут? – буркнул старпом, но, всё же, поднялся и пошел в центральный звонить.

Пришел старпом задумчивый.

– Саня, – сказал он мне, – а Сергеич-то правду сказал: штаб растревожен, как улей, уронивший в траву матку. Несколько лодок срочно готовят к утилизации – никому нужны не были, а теперь – сроки поджимают. Я никогда не устану изумляться. Только вчера отдали последний компрессор, а теперь – всё надо отдать.

На завтра весь корабль был опутан гражданскими спецами, как буйвол слепнями. Осмотрели всё и до того не раз осмотренное – заглянули во все трюмы, осмотрели все насосы, помпы, что еще были, электрические щиты – даже в аккумуляторную ямы полезли – чего они там забыли, у нас аккумуляторы давно вытащили.

Собрались они на совещание в кают-компании, пригласили нас – Андрей Антоныча и меня.

– Будем готовить лодку!

– А на документы по подготовке к буксировке можно глянуть? – осторожно спросил Андрей Антоныч.

– На технический проект? – ему в ответ бодро.

– Хотя бы.

– Завтра предоставим.

И глянули.

Андрей Антоныч даже очки на нос водрузил, чтоб, значит, внимательно ознакомиться.

И ознакомился – до последней запятой, чуть ли не по складам всё прочитал: проект создан в таком-то НИИ, ладно, согласован бюро-проектантом, и это ладно, утвержден – так, кем он у нас утвержден, ага – Минатом, директором Северного предприятия по переработке,.. так, а вот и Главком и Министерство обороны – никого не забыли? А… вот и ссылка на «Положение…», Севмаш, так…

– А лицензия?

– Какая лицензия?

– Лицензия на выполнение разработок по буксировке атомных подводных лодок отстоя у кого-нибудь есть?

– У Севмаша есть… наверное.

– Наверное? – Андрей Антоныч снял очки и внимательно уставился на наших любимых гражданских специалистов. – Вот тут сказано: понтоны… так, где это, а вот: четыре… весом 200 тонн каждый… так… а вот: крепятся к легкому корпусу, определены места, так, нос-корма, так, привариваются стальные плиты, к ним обуха, потом тросы – и к понтонам.

– Да, всё верно.

– Верно, говорите?

– Да.

– Сварщика дайте мне, я вам покажу что такое «верно».

– Сварщика?

– Да, есть у вас сварщик для небольшого эксперимента – я вырежу с его помощью одну маленькую штуковину, чтоб вам всё стало понятно.

– Штуковину?

Нашли сварщика и он вырезал… кусок легкого корпуса.

Старпом взял это в руки показал спецам:

– Видите?

– Что?

– На срезе.

– Где?

– В Калиманде! На срезе видно, что металла тут осталось не более 50 процентов, остальное – ржавчина. К чему вы варить стальные плиты собрались? К ржавчине? Как это в море выйдет? А? Вы же на борт хотите меня с моими людьми посадить и на переход отправить, чтоб я следил, согласно вашего документа: за лодкой, за ядерным реактором, за понтонами и за буксировочным устройством, о чем я буду докладывать по связи – предусмотрены аж четыре радиста, по рации, значит. А еще есть четыре сигнальщика, чтоб, значит, вдруг радисты не справятся, семафорить, наверное, будут, и два моториста за каким-то хреном. У меня моторов никаких нет – на хрена мне тут мотористы? Целых десять человек на лодке, на которой для борьбы за живучесть есть только ВВД и ничего более, да и то непонятно, держат ли давление переборки наши дырявые.

– Так ведь документ…

– Тогда варите, как в документе, а на переход я вас всех посажу – это справедливо.

– Но…

– Нет. Приваривать стальные листы будем к прочному корпусу, а не ко всякой ерунде.

– Но нарушение…

– Чхал я на нарушение. Вы видели срез? Видели. Я не вчера родился. И до меня лодки на утилизацию гоняли. И приваривали к прочному корпусу в нарушении этого вашего дерьма под видом документа, подписанного всеми слабовидящими. Понятно?

– Да, но комиссия…

– Чхал я на комиссию. Или вот мысль: пусть комиссия садится на наше корыто и с фонариками едет, утилизирует.

– Мы должны подумать.

– Идите, думайте.

И пошли они думать.

 

 

На следующий день

 

– Нет!!! – это старпом гремит – А я сказал: Нет!!!

Прибыли гражданские, командование – кто только не прибыл, даже командующий – все они здесь затем, чтоб старпом дал своё согласие приварить стальные листы к легкому корпусу – цирк, да и только.

– Нет!!! На хер все пошли! Все на хер!

– Командующий…

– На хер!!!

Наконец, командующий, и по совместительству, однокашник нашего старпома, имел с ним беседу – отошли в сторонку, но отдельные фразы долетали.

– Андрюша, прекрати!

– Я вам не Андрюша! Клоуна из меня делаете? Как это в море выйдет? Что будет с первой же волной? На мне 10 человек!!! Не в курсе? Кто в море на этом дерьме посылает 10 человек? Кто на лодку, идущую на утилизацию, сажает десять человек? Ответь! Ни еды, ни воды, ни света, ни тепла. Чем отапливаться? А? Фонарики дадут? Неужели! Водолазное бельё, гидрокостюмы? Где это всё? Ладно, меня посылаете – это хер с ним, но они-то за что? Я сказал: приваривать к прочному корпусу!!! Что не ясно? Вам не ясно почему?!! Сам пойдешь в море на этой душегубке? А? В глаза смотри мне!!! Это ж оторвет немедленно. Я буду героически тонуть? Вы этого все хотите? Я сказал варить к прочному корпусу! Иначе сам иди! Командиры, блядь, начальники, ни ума, ни сердца! Как надо жопой чье-то говно затыкать, так у вас Переверзиев есть!!! Кто под суд пойдет? Я тебя спрашиваю! Я, если жив останусь? Вот тебе хер!

В общем, поговорили.

 

 

 

И далее…

 

А через два дня все в городке уже в курсе что у Андрей Антоныча за буча идет с командующим, и все с интересом наблюдают чья возьмет.

Днем комиссия под присмотром другой комиссии приваривает стальные листы к легкому корпусу, а вечером тот же сварщик за бутылку шила приваривает листы к прочному – три раза переваривали, и на пирсе опять появился командующий, и они опять отошли в сторону, и все опять слушали, уши навострив.

– А я сказал, что будет по-моему! – гремел старпом.

– Андрей Антоныч…

– Вот скажи мне, друг сердешный, вам-то какая разница куда я приварю листы?

– Ты не понимаешь, начальник штаба флота решил навести в этом деле порядок и привести всё в соответствие с техническим проектом…

– Ах, вот откуда ветер дует! А я-то, дурак, думаю чего это все так стараются на ровном месте роют почву! Оказывается наш бездарь вмешался! Господин «что у вас тут можно продать» стал вдруг законопослушным!

– Он лично проверит…

– Сунется, я ему башку снесу, и ты не удержишь. Жаль, в училище не снес! Бизнесмен наш хренов проявился!

– Ты тоже бизнесом занимаешься, краба ловишь…

– Хорошо, что вспомнили! Ловлю, потому что жрать нечего. Я на подножном корму! Что под ногами найду, то и ем! Забыл? Кто народу зарплату выдает два раза в год? А? Ты? Что люди жрать должны? Ты кормишь весь поселок? Нет. Ты себя и штабы свои кормишь. Это я кормлю весь поселок. Даже тебе иногда по старой дружбе что-то переподает! Кто на флоте придумал лозунг «Добывайте деньги где хотите»? Я?

– Вот и не суди его…

– Его другие судить будут. В соответствии с техническим проектом! И чтоб вместо радистов у меня механики были. Радисты у них будут за живучесть бороться! Радисты!!! Дожили! Говно родили в виде проекта! Дешевое говно! Вам надо дешево лодку оттащить на порезку! А на людей – насрать! Кто там спать будет трое суток? А, может, пять суток пойдем? С какой скоростью? Один узел? Три? А? Как спать, как жрать, куда мочиться ходить? За борт? Технический проект! Сука, посадил бы всех на борт и в море вышел – пусть там все сдохнут!

– Он поверять приедет…

– Удавлю, сказал же!

– Я тебя к нему не пущу!

– На замок закроешь? На губу опять?

– А это мысль! Закрою тебя на губе! И как в море выходить – на борт закину!

– Тебя сейчас на борт закинуть или подождать?

В общем… еще раз поговорили.

 

 

Подготовка

 

И началась подготовка к буксировке. В спешном порядке – никто ни спал, ни жрал, все готовились. Почему в спешном порядке? А потому что у нас всё в спешном порядке – по-другому не бывает. Всё лето, когда на море было почти что тихо, не успели подготовиться – ни хрена никто ничего не делал, даже не слышали ничего о подготовке к утилизации, а потом спохватились, потому что в конце августа шторма начнутся – вот и начали, свалились нам срочно на голову, и вся эта катавасия завертелась.

Андрей Антоныча изолировали, как командующий и обещал – закрыли в комендатуре на губе в отдельном помещении, потому что препирательства не заканчивались.

Всё свалили на меня и на Кобзева – он у нас из механиков старший. Дали нам в усиление еще механиков – как старпом и просил. Снабдили всех фонариками – за это всем отдельное спасибо.

Я еще каждый день бегал на губу и докладывал Андрей Антонычу, как идут работы.

– И чтоб гидрокостюмы были, СГП, проверь! – это мне старпом.

– Андрей Антоныч, но вы ж не думаете…

– И никто не думает, а надо думать. СГП – говно, конечно, и в нем по трапам не полазаешь, но всё лучше, чем сыпаться за борт голышом. И тренировку проведи, по надеванию водолазного белья и СГП. В рубке, чтоб тренировались – оттуда сыпаться будем.

– В какой рубке?

– В золотой. В нашей рубке – чуть чего, говорю, в море будем падать оттуда.

– Андрей Антоныч…

– Не слышу праведного слова «Есть!».

– Есть!

– Другое дело.

– А вы с нами пойдете?

– А кто пойдет? Есть другие кандидатуры?

– Так они ж к легкому корпусу варят.

– Знаю, доложили!

– Кто?

– Все, кому не лень. Весь поселок уже знает. И проверь, чтоб баллончики в СГП были полные, с воздухом, чтоб не пустые. Ясно? Поддулся – и плавай, как на подушке. И про жилеты не забудь – тоже пригодятся.

– И жилеты и СГП надевать? Вместе?

– Родина прикажет – и шинель в трусы заправишь. А жить захочешь – по воде побежишь.

– Вы всё про смерть.

– А о смерти не думать – в живых не быть. Так! Ладно, когда выход?

– Через пять дней.

Андрей Антоныча привезли точно к самому выходу – понтоны, найтовы, буксиры, спасательные буксиры, связь проверили – старпома на борт и пошли.

Из наших: старпом, я, Кобзев, и еще: радистов два со стороны, и еще командир БЧ-5 соседей и четыре механика. От пирса отвалили, ну, и повели нас – 11 часов 15 минут 20 августа.

Андрей Антоныч на ходовом мостике, рядом радист, каждые 30 минут доклад руководителю буксировки об осмотре корабля, ну, и так – вообще.

Идем.

К старпому лучше не подходить – молчит, нахохлившись. Ну, мы его и не трогали – осмотром руководил командир БЧ-5 соседей. Все по вахтам распределились – хрен его знает, идем, пока всё тихо.

 

 

 

Усиление ветра

 

– Вроде ветер усиливается, – это старпом, – Запросите старшего о погоде.

Радист запросил руководителя буксировки, тот в ответ – никакого ветра не предвидится.

– Хорошо. Почудилось мне что ли? – старпому неймется, – Пойду сам всё осмотрю в отсеках – и прошелся он по отсекам сам, проверил.

Осмотрел отсеки – вроде всё нормально, но вернулся на мостик всё равно недовольный.

– Саня, где гидрокостюмы, СГП где?

– На борту.

– Я сказал, чтоб в рубке были. Жилеты где? Давай всё сюда.

– И КЗИ притащить?

– Какие КЗИ?

– Комплекты защитные изолирующие.

– А эти ты откуда взял?

– У химика всегда есть про запас.

– Тащи и их – от ветра наденем.

– Так нет же ветра.

– Как наденем – будет. Сколько их?

– Десять. На всех взял.

– Молодец. Одеяла, еда, чай в термосах, фонари?

– Всё есть. По три фонаря на каждого. Один даже на лоб можно нацепить.

– Хорошо. Собери всех в центральном, я проинструктирую.

И собрал старпом всех. Речь старпома:

– Так, ребята, если найду у кого шило или водку – об переборку головой стукну. Спать в полглаза, двери в каюты должны быть открыты. Все тренировались по покиданию корабля? Не слышу.

– Все.

– Это хорошо. СГП за полминуты наденете?

– Само собой.

– Наверху СГП, жилеты.

– Мы знаем. В мешках и подписаны – кому какое.

– И еще Саня КЗИ взял на каждого – от ветра помогает. Три фонаря – один на голову, другой на грудь, третий в руках. Осмотр корабля непрерывный – один прошел, разбудил другого, другой следующего, график составить: кто, кого будит, все отвечают за всех. Понятно?

– Да.

– Иван Сергеич, – это он командиру БЧ-5, – на два слова.

Старпом и командир БЧ-5 соседей отошли в сторону.

– Ты по осмотрам корабля главный. Наш враг – вода.

– Это понятно.

– Народ у тебя надежный? – спросил старпом, – Спрашиваю, потому что мои – кремень.

– Надежный.

– Я и ты спать не будем вовсе.

– Ясно.

– Раз ясно, тогда за дело.

И началось дело: старпом на мостике с радистом, остальные – кто спит, кто бродит.

Но ровно в 18.00. уже 21 августа оперативный дежурный передал старшему: ожидается усиление ветра до 17 метров в секунду и море – до 5 баллов. И еще было предложено уйти на якорную стоянку на рейд Кильдин-Восточный.

– Что делать будем, Андрей Антоныч! – это старший по рации.

– Рискованно. Выбросит на камни.

– Предложения?

– А чего тут предлагать – идем.

– Продолжим?

– А что остается?

– Как понтоны?

– Держатся!

– Понял!

То есть, после тщательного анализа ситуации решено было продолжить переход по плану буксировки. И начальник штаба флота такое решение одобрил.

Идем.

– Ну? – это старпом в 22 часа15 минут, – Что с тросами?

– Носовые найтовы ослабели!

– Черт!

Доклад старшему: «Ослабели носовые найтовы!»

– Андрей Антоныч! – это старший на буксировке по рации.

– Да!

– Что там у вас!

– Пока ослабели.

– Продержитесь?

– Блядь! А у меня есть выбор?

В 00 часов 25 минут – оторвало найтовы.

– Обрыв найтовов носовой группы! Носовая группа смещается на корму!

– Отсутствует носовая пара понтонов! Состояние пл без изменений!

Андрей Антоным перемещается с мостика в отсеки, и снова на мостик.

– Всем осматривать отсеки! Сейчас начнем зарываться носом!!!

– Что с отсеками?!!

– Норма!

– Пока без изменений! Пока без изменений! Идем!

И… да, пока идем... бл@дь.

 

 

 

 

Вода

 

– Вода в восьмом через привод шпиля!!!

– Как? Кто обнаружил?

– Старший лейтенант… не помню фамилию! Ему приснилось, что журчит. Проснулся, встал, пошел, проверил и нашел в восьмом!

– Хрен с ним! Много воды?

– Нет! Слабая струйка!

– Где?

Андрей Антоныч и все, все, все – немедленно были в восьмом.

– Кто обнаружил?

– Вот он!

– Молодец! А теперь посмотрим сколько ее.

«Её» оказалось достаточно.

– Иван Сергеич, справимся сами? Раздвижные упоры есть, доски – тоже.

Бэчепятый в сомнении:

– Надо посмотреть!

– Смотри.

– Сейчас посмотрю и доложу!

– Сколько тебе нужно?

– Минут пять! Пока поступает слабо!

– Она скоро сильно начет поступать! Доклад старшему сейчас сделаю, а ты – думай!

Руководителю буксировки полетел доклад. Тот немедленно был на связи.

– Андрей Антоныч, что у вас?

– Есть поступление воды в восьмой через привод шпиля.

– Справитесь?

– Раздвижной упор есть, доски есть – командир БЧ-5 через пять минут доложит.

Через пять минут пришел командир БЧ-5.

– Ну?

– Не удалось поставить упор. Там в таком месте – не подлезть.

– ВВД? Поддавим?

– Лодка проверялась на герметичность перед выходом, но в целом, а по отсекам – нет. Переборки могут быть дырявые.

– Проверишь?

– Дадите десять минут?

– Хоть двенадцать!

– Попробуем ВВД. Доложу.

– Когда обнаружили воду?

– В 01.05.

Через пять минут старому от бэчэпятого поступил доклад:

– Подпор не получился, переборка негерметична!

– Как вода?

– Пребывает!

Доложили старшему на переходе, тот – мгновенно:

– Объявляю тревогу!

Спасательное буксирное судно «Памир» сообщило: «Принял информацию по состоянию подводной лодки! Объявлена судовая тревога! Начата подготовка 1-го и 3-го катеров к спуску на воду!»

01.20:

– Уровень воды в 8-м?!!

– По пайолы!!! По пайолы вода, блядь!!!

– Это, считай, треть отсека в воде! Через час – будет полный!

– Через полтора!

– Вода просачивается в седьмой? А?

– А то, как же!

– Черт! Сейчас доложу старшему.

Руководитель буксировки теперь всё время висел над ухом:

– Андрей Антоныч, что у нас?

– У нас времени час, повезет – полтора. С одним затопленным отсеком и водой, просачивающейся в другие отсеки мы долго не протянем. Понтоны скоро оторвет.

– Сколько времени?

– Нисколько. Оторвет в любую минуту.

– Что с понтонами?

– Пока кормовая группа работает! Доложу!

Через пять минут доклад:

– Всё! Кормовая пара не работает. Правый понтон залез на корпус! Нос зарывается! Левый понтон развернуло под углом к корпусу! Скоро оторвет! Рекомендую: найти мель и выброситься на нее, иначе – кранты. У нас времени – час, в лучшем случае – полтора! Час!

– Понял! Ищем мель!

Через десять минут:

– Есть мель?

– Пока нет. Далеко. Миль восемь, десять!

– Тогда всё. Есть тревога по флоту?

– Сейчас!

На командном пункте Северного флота объявлена тревога по флоту, доклад командующему, разворачиваются АСС флота.

01.40. на КП флота прибыл командующий флотом.

Рекомендация флота: Создать противодавление!

– Они там совсем нас не слушают? – это старпом, – Повторим для слабослышащих и хреново видящих!

Доклад с пл:

– Создать противодавление не удается, переборка негерметична, воздух уходит! Вода в восьмом покрывает пайолы! В седьмом отсеке – около тонны, шестой – сухой. Времени у нас – час!

– Поняли!

Руководитель буксировки на пл:

– Личному составу надеть теплое белье, спасательные жилеты, быть готовыми к эвакуации! Буксирам, «Памиру»: быть готовыми принять людей. Подойти! Катера на воду!

Буксиры, Памир: «Катера давно на воде! К приему людей готовы!»

01.59: командующий флота принимает рекомендацию от поисково-спасательного поста: «Снять людей с лодки, начать буксировку пл на мелководье!»

– Да, начали мы! Начали! Давно идем на мелководье! Вот только дойдем ли! Море – 5 баллов, волна! Черт!

02.10. Для руководства спасательной операцией на спасателе «Алтай» вышел начальник штаба флота и с ним все, кто только можно. До этого спасением руководил старший на переходе. С буксира: «Командира на связь!»

– Да, здесь я! – это старпом – здесь!

– Как люди?

– Все одеты в белье и СГП, жилеты! Ждем только команды!

Командир БЧ-5, Иван Сергеич, лично всем помогал надеть СГП и зашнуроваться

Командующий флотом скомандовал: «Людей в жилетах в рубку!»

Минут десять, как в рубке и на мостике не протолкнуться – все уже здесь и давно.

– Да, мы давно в рубке! Дайте команду «за борт»! Ждем команду с катеров и буксиров!

02.25.

– Андрей Антоныч, как дифферент?

– Потихоньку нарастает, скоро станем «на попа»! До мели не доберемся! И не рассчитывайте!

– Знаю! Пока начальство уверенно, что получится!

– Ни хрена у нас не получится! Команду давай! Когда за борт падать?!!

– Сейчас! Катера поближе подберутся! Волна, сложно!

– Ждем!

02.36.

– Дифферент на корму 10 градусов! Катера, твою же мать, вы где?!!

– Уже! Сейчас!

– Сейчас мы за борт посыплемся!

– Хотят поближе! Сейчас!

– Вижу их!.. Волна!.. Блядь, чего они там вошкаются!.. Сейчас лодка под воду уйдет, а людей в воронку затянет! Нам прыгать надо!

02.38. Командующий: «Снимать людей в кратчайшие сроки!»

02.40. В воздух поднят вертолет КА-27ПС, самолет Ил-38 для связи. Катера подошли, корабли флота – все, кто рядом и с вертолетами на борту – все в район…

– Нас заливает! Нас заливает! Даю команду людям за борт! – последнее, что доложил старпом, а людям скомандовал:

– Так! Спокойно! Перед прыжком баллончики открыть, поддуть спину, и за борт и грести в сторону! Всем на спине! Грести! По носу тридцать! Всем в одну сторону!

Люди попрыгали за борт.

Последними были – Кобзев, я и старпом.

И всё – лодка ушла.

02.51. Доклад с «Памира»: «ПЛ радиолокационно не наблюдается».

 

 

 

 

 

 

В воде

 

Как я прыгнул в воду – не помню. Как во сне было, даже воду не ощущал. В голове только последнее, старпомовское «грести в сторону, на спине, всем в одну сторону» – это, значит, чтоб легче было искать нас. Хорошо, что баллончики поддули спину – как на матрасе надувном. Руками гребешь, а будто на месте стоишь. Ничего не видно. Слышны только волны, ветер, да и то не слухом, а всем телом.

Потом рядом что-то раздвинуло воду и потащило меня назад, что-то огромное, сильное. Потом я понял – лодка ушла. Вырвался и опять поплыл. Ничего вокруг и никого. Один.

Тоска сразу сердце сжала, спасли только мысли о жене. Начал представлять ее лицо – сначала никак, даже испугался – не помню лицо жены.

А потом вспомнил, начал с ней разговаривать.

Тут разговаривать надо, а то, ведь, время останавливается – только ты и море. Оно, как живое – то грубое, то нежное, тихонько так тебя теребит – жив или не жив.

Картинки какие-то – то из детства, то ли еще откуда. В детстве я тонул на пруду. Полезли на плоту в воду, а он перевернулся и накрыл нас. Все выплыли, а я не умел плавать – ушел на дно, а потом, там, на дне, поднял голову и увидел свет – поверхность отсвечивала. Так по дну и вышел на мель. Тут такие же ощущения, ощущения того, что ты очень маленький и от тебя ничего не зависит. Можешь грести, можешь не грести. Но старпом сказал: «Плыть!» – вот и плыву. Руки устают, но это можно переждать и опять грести.

Важно, что не знаешь сколько времени.

Хотя, зачем мне время, у меня времени полно – могу поделиться.

Надо грести. На спине и без спешки.

Всё, как в дымке – то вспоминается что-то, то исчезает. Страшно? Уже нет. Сначала, как прыгнул – вроде, испугался.

Сколько времени прошло и сколько еще пройдет – не знаю. Темно уже. Как нас увидят? Прожекторы? Да, ладно, вам.

Волны метра по три-четыре.

Вроде сон наваливается, пропадаю куда-то, проваливаюсь. Провалился – очнулся. А сколько времени прошло?

Пока темно, значит, немного. Час, два? А может – три?

Потом опять провалился. Потом меня куда-то потянуло.

А потом – уже на палубе. Кто-то сказал: «Жив!»

 

 

 

Эпилог

 

А потом

 

А потом был суд. Обвинили в халатности руководителя буксировки и… командующего Северным флотом. Налетели следователи. Долго разбирались, а потом… сняли обвинение с руководителя буксировки, и остался один только командующий.

Начальство наше устроено таким образом, что даже если везде, на всех документах, проектах и планах буксировки стоит только его подпись, виноват всё равно будет кто-то другой.

И этим другим был назначен командующий.

Следователи рыли землю, но ничего доказать не смогли. Да, и не виноват был командующий, потому как всё было сделано согласно тем документам, которые, в своё время костерил на чем только свет стоит, наш старпом.

Тогда командующему главнокомандующий ВМФ предложил пойти на сделку со следствие: мол, адмирал признает себя виновным и ему дают два года условно.

Командующий ответил: нет.

Тогда ему предложили: год условно – нет!

Тогда: «деятельное раскаяние» и адмирала освобождают в зале суда – опять нет!

Тогда: «чистосердечное раскаяние, и виновные в гибели лодки офицеры Северного флота, но командующий берет на себя ответственность за своих подчиненных и поэтому признает свою вину» – и опять нет!

И что потом?

А ничего. Не сломали адмирала.

 

 

А что же все остальные?

А все остальные полетели со своих должностей.

А кого-то отправили на пенсию.

На пенсию отправили и старпома с «К-193».

 

 

 

Мещёра

 

Как-то на Мещёре, сказочной и удивительной, вот что произошло: в дом лесничего местного, заслуженного и знаменитого, постучали.

Пошла открывать дверь жена лесничего – сам-то Антон Андреевич Переверзиев приболел немного.

Открыла она дверь и обомлела – за дверью стоял сын ее – Андрюша, которого мы знаем, как Андрей Антоныча, со своим семейством – двадцать пять лет не виделись.

– Как же это?

Андрей Антоныч приложил палец к губам, и они вошли в дом.

– Как отец? – спросил он.

– Кто там? – послышалось из соседней комнаты.

– Иди, – сказала ему мать, – он двадцать пять лет тебя, паршивца этакого, ждет.

Видя, что огромный Андрей Антоныч переминается перед дверью с ноги на ногу, она добавила:

– Не бойся ты. Простил он тебе давно. Иди, мирись.

Тихонько открылась дверь, и в нее протиснулся наш огромный старпом.

– Кто там? А?

– Это я, батя.

– Кто?!!

Старый лесник – маленький и худощавый – сел на кровати и посмотрел на вошедшего.

– Андрюша?!! Ты ли?

И Андрей Антоныч бросился к отцу.

– Тише, – кричал тот в его объятьях, – задушишь ведь, медведина.

– Батя! Прости!

– Так я ж давно простил-то. Чего не показывался? А? Всё вокруг да около. Мать всё узнавала: где ты, как ты, истосковалась ведь вся, извелась. Разве ж так можно?

– Ты как тогда сказал, чтоб духу моего не было, так я и не смел. Ты же говорил, чтоб я и на могиле твоей не появлялся.

– Говорил! Ну и что? Не смел он! Ишь чего выдумал! А кто мне сказал, чтоб я шел со своим лесничеством? А? Сказать куда? Чего нос воротишь! Отцу такое сказать! Как от парня семнадцати лет такое отцу услышать? А? Эх, Андрюша, Андрюша, я тебя, сынок мой любимый, почитай каждый день ждал. Думал, одумается, бросит он этот свой флот, придет. Я ведь и помереть не мог, тебя не повидав. Орясина! Как же это?

– Трусил я батя, боялся тебя. Я к этому разговору готовился долго.

– Двадцать пять лет с гаком. Готовился он, паразит! Перетянуть бы тебя сейчас дубиной по хребтине, как тогда.

– Перетяни!

– Так ведь не те уже силы! Ну, иди, я тебя поцелую. Ой, и балбес ты, Андрюха! В кого только! Неужто в меня! А? Вот ведь дите непутевое. Где семейство-то? Привез или как?

– Привез!

– Ну, так, зови, не томи меня, а то уж сердце щемит!

– Эй, семейство!

И вбежало семейство, и сделался девичий крик.

 

 

Вот и вся история.

А через какое-то время слух пошел в народе, что на Мещёре появился очень, значит, серьезный лесник – сын Антон Андреевича.

Тот самый, что на флоте служил...