Перейти к содержанию

О наградах...


Рекомендуемые сообщения

Послучаю приобрел книгу И. В. Всеволодова, "Беседы о фалеристике. Из истории наградных систем". Издана в 1990 году. В книге рассказывается о том, что такое награды, когда, где, почему икак они произошли и вошли в жизнь.

post-517-1308864100_thumb.jpg

Изменено пользователем Das Zonder
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

QUOTE (Das Zonder @ Jun 24 2011, 01:21 AM)
Послучаю приобрел книгу И. В. Всеволодова, "Беседы о фалеристике. Из истории наградных систем". Издана в 1990 году. В книге рассказывается о том, что такое награды, когда, где, почему икак они произошли и вошли в жизнь.

Наверное вы знаете такого писателя-фантаста Кира Булычева? Они и был коллекционером Всеволодовым. drinks_cheers.gif

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

QUOTE (Влад1978 @ Jun 24 2011, 02:49 AM)
QUOTE (Das Zonder @ Jun 24 2011, 01:21 AM)
Послучаю приобрел книгу И. В. Всеволодова, "Беседы о фалеристике. Из истории наградных систем". Издана в 1990 году. В книге рассказывается о том, что такое награды, когда, где, почему икак они произошли и вошли в жизнь.

Наверное вы знаете такого писателя-фантаста Кира Булычева? Они и был коллекционером Всеволодовым. drinks_cheers.gif

Вообще-то, оба псевдонима принадлежали Игорю Всеволодовичу Можейко. cool.gif

________1.jpg

  • Лайк 1
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Все так и есть drinks_cheers.gif Только я хотел медленно "вывалить" воз информации wink.gif

А "Беседы о фалеристике" наверное была для меня одной из первых книг о наградах, которая дала дополнительный толчок к коллекционированию фалеры.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 11 месяцев спустя...

Из интервью Валерия Сергеевича Сысоева, генерал-майора КГБ, руководителя Госкомспорта России и Ценрального совета "Динамо":

 

...- Когда в москву приехал Гейнер, президент федерации велоспорта ФРГ, я встретил его в генеральской форме. В ней же пришел на ужин. А у меня был симпатичный значок - "почетный чекист". Немец все в него вглядывался. Кто-то нас сфотографировал. Потом в Германии Гейнер вручил мне фотографию - и, наконец, спросил: "А вот это что за орден?" Да так, отвечаю. Родина отметила боевые заслуги. Немец был поражен.

 

- За что значок получили?

 

- Председатель КГБ Крючков вручил - на сеульской Олимпиаде здорово выступили и динамовцы, и велосипедисты..."

post-517-1338539605_thumb.jpg

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 2 месяца спустя...

Сразу скажу, что я так и не понял- кто именно автор этих воспоминаний. Взято с одного из авиационных сайтов:

 

http://forum.evvaul.com/index.php?topic=74.new#new

 

"...Зал ресторана полон. Собралось человек, наверно, двести... Глубоко пожилой профессорского вида (как мы представляли себе профессора по старым довоенным фильмам) с острой бородкой в строгом черном костюме. Он сидел около стола, опираясь руками на толстую красивую палку, в окружении наших самых уважаемых стариков. Спрашиваю:

- Кто это?

- Не знаешь? Это Фарих.

- Это сам Фарих???!!

 

Фабио Брунович Фарих в тридцатых годах был одним из самых известных полярных летчиков. За его первым трансарктическим перелетом в 1935-м году следила вся страна, об этом перелете был снят фильм...

Мог ли я удержаться? «Подплыл» я к этой компании и, выждав удобный момент, спросил его:

 

- Фабио Брунович! Меня давно занимает один вопрос: Леваневский - непонятная какая то фигура, как он стал Героем? Ведь В Указе говорилось о семи летчиках, вывозивших «челюскинцев», а он же не участвовал в этом. Он вез из Америки Ушакова, который должен был возглавить операцию по спасению «челюскинцев», но на Чукотке сломал самолет. И на этом его работа закончилась!

 

Фарих оглянулся на Марка Ивановича Шевелева, начальника Полярной авиации (уже, правда, не существующей). Тот махнул рукой: «Тут все свои!» И Фарих ответил:

- Когда мы однажды сидели в Талагах, в ресторане, одна ЗАДРЫГА Машка спросила меня: «За что Сигизмунд получил Героя?» А я ответил ей, что Сигизмунд получил Героя за то, что он хорошо доказывал преимущество советской техники перед американской. Он ломал все американские самолеты, попадавшие ему в руки, - вот так дословно. Многие годы лагерей сказывались и на языке, на жаргоне. А работал он в эти годы на заводе. Сторожем..."

 

На фото: Ф.Б.Фарих

post-517-1344515987_thumb.jpg

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 2 недели спустя...

Замечательная тема! Очень интерессная, вот и я решил процетировать из книги А.В.Пыльцын. Штрафной удар, или Как офицерский штрафбат дошел до Берлина

 

СПб.:Знание,ИВЭСЭП,2003. 295 с.,илл.

ISBN 5 7320 0714 8

 

"...За успешное выполнение боевой задачи, как и обещал Командующий Армией,

весь переменный состав (штрафники) был, как сказали бы теперь,

реабилитирован, многим были вручены боевые награды: ордена Славы III

степени, медали "За отвагу" и "За боевые заслуги". Это были герои, из

подвигов которых вычитали числящуюся за ними вину, но и после этого хватало

еще и на награды. Надо сказать, что штрафники не радовались ордену Славы.

Дело в том, что это был по статусу солдатский орден, и офицеры им вообще не

награждались. И, конечно, многим хотелось скрыть свое пребывание в ШБ в

качестве рядовых, а этот орден был свидетельством этого.

Командный состав батальона в основе своей был награжден орденами. Мой

друг Петя Загуменников получил орден Отечественной войны II степени. Бывший

тогда командиром комендантского взвода, охранявшего штаб батальона, Филипп

Киселев (к концу войны он уже стал подполковником, начальником штаба

батальона) был награжден второй медалью "За отвагу". Кстати сказать, в

командирской среде батальона медаль "За отвагу" расценивалась как высокая

награда, примерно равноценная солдатскому ордену Славы. Командиры рот

Матвиенко и Пекур получили ордена Красного Знамени, а этот орден считался

одним из главных боевых орденов. Всех, к сожалению, не упомнить. Да и не

перечислить.

А я и еще несколько офицеров в этот раз были обойдены наградами.

Наверное, мы еще недостаточно проявили себя. Зато вскоре приказом

Командующего Фронтом генерала Рокоссовского мне было присвоено звание

"старший лейтенант". Это я и воспринял как награду.

На всех штрафников мы, командиры взводов, срочно писали

характеристики-реляции, на основании которых шло и освобождение штрафников,

и их награждение. А комбат наш Осипов представлял к наградам офицеров

батальона.

В деле награждения многое, если не все, зависело от командования. Вот

генерал Горбатов освободил всех штрафников, побывавших в тылу у немцев,

независимо от того, искупили кровью они свою вину, или не были ранены, а

просто честно и смело воевали."

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Продолжу ..." Один из штрафников, майор Авдеев сам был в недалеком прошлом командиром

отдельной штрафной роты (армейской). Она состояла не из провинившихся

офицеров, как роты в нашем ШБ, а из рядовых и сержантов, покинувших поле боя

или отступивших без приказа, просто дезертиров или мародеров, а также бывших

заключенных-лагерников, которым была предоставлена возможность искупить свою

вину на фронте.

Авдеев рассказал, как его самого угораздило в штрафбат. Рота наступала

в тяжелых условиях. В течение трех дней ожесточенных боев за крупный

населенный пункт из более чем пятисот бойцов потеряли больше половины. А

старшина и писарь роты, получая продовольствие после того, как оставшуюся

часть роты вывели из боя, "забыли" сообщить о потерях и получили

продовольствие на весь списочный состав роты. Образовался хороший запас и

американской свиной тушенки, и кое-чего другого и, главное, солидное

количество спиртного. Ну, не сдавать же обратно все это добро! И решил

ротный, коль уж так случилось, устроить поминки по погибшим. Да заодно

обмыть награды, которых были удостоены и сам командир роты, получивший

третий орден Красного Знамени, и оставшиеся в живых штатные офицеры.

Пригласил армейское начальство, с которым имел хорошие контакты, в том числе

и из разведотдела штаба армии, даже некоторых офицеров армейского трибунала

и прокуратуры."

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

еще одна цитата "...Поскольку меня за рогачевский рейд ничем не отметили, мне приходила

мысль, что меня "обошли" наградой, может быть, потому, что мой отец в 1942

году был репрессирован за нелестное высказывание в адрес руководства страны

о неудачах на фронте в первое время войны. А может, думалось, и потому, что

один из моих старших братьев, Виктор, пропал без вести в конце 1942 года под

Сталинградом. Не попал ли он в плен и не смалодушничал ли? Какие только

мысли ни приходили тогда на ум. Время было такое. Да и мировоззрение.

Однако после того как я подорвался на мине, получил ранение, вместо

ожидаемого наказания за несанкционированное разминирование завала в начале

июля приказом Командующего 70-й армией генерала Попова B.C. я был награжден

орденом Красной Звезды. Как сказал мне при вручении ордена наш "батя" -

комбат Осипов, "за решительность, инициативу и смелость по укреплению

обороны и за умелые боевые действия в боях за город Рогачев". Так сказать -

"по совокупности". У нас чаще всего награды были не за отдельные бои, а

именно "по совокупности".

К слову сказать, в нашем комбате как-то удивительно совмещались

немногословие, твердость и строгость с одной стороны, и доброта, отцовская

забота - с другой. Недаром все его иначе не называли между собой, как

"батя", "отец"."

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

"новый комбат был из политработников, перешедших в

конце войны на строевую (командную) работу. По характеру был он капризен и

вообще не пользовался таким авторитетом и у офицеров, и у штрафников, как

его предшественник, полковник Осипов Аркадий Александрович".

В первый же день по прибытии в батальон, когда я сдавал документы в

штаб, узнал, что действительно награжден, но не орденом, а только медалью

"За отвагу". Я уже говорил, что эта медаль у нас, офицеров, ценилась не ниже

солдатского ордена Славы. Конечно же, я был рад этой награде, но меня теперь

мучили угрызения совести, что я сфотографировался в госпитале с чужим

орденом Отечественной войны и разослал эти фотографии своим близким!

Стыдно-то как!

Вручал медаль мне как-то не торжественно, не по-осиповски, новый

комбат. Спросил, какие награды уже имею, и как-то недобро усмехнулся, когда

я бросил взгляд на его единственную медаль, полученную не за боевые заслуги,

а только по случаю 20-летнего юбилея Красной Армии.

Рукопожатие его было холодным, вялым, каким-то безразличным и оставило

неприятное ощущение. Ну, а первое ощущение часто самое стойкое, и первое

впечатление бывает иногда определяющим. Это почти всегда так: если

предыдущий начальник был хорош, то нового встречают настороженно. Как-то он

поведет себя с подчиненными, будет ли строг или мягок, справедлив или не

очень, станет ли забота о подчиненных его главным делом или самым важным для

него будут собственные амбиции и личное благополучие. Совсем немного времени

прошло, чтобы мы смогли ответить на эти вопросы...

Итак, вместе с гордостью за "отважную" медаль пришло беспокойство. А

удастся ли мне в будущих боях заслужить вообще какую-нибудь награду? Тем

более - именно тот орден, который теперь мне нужен позарез! Решил никому об

этой неприятности моей не сообщать, даже Филиппу Киселеву, с которым у меня

были хорошие, дружеские отношения. И ничего никому не говорить о моей

злополучной фотографии "дважды орденоносца".

Правда, о награждении меня медалью "За отвагу" не удержался, написал

все-таки в те же адреса, но о конфузе с орденом - ни слова!"

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

"Немного освоившись после долгой разлуки с батальоном, я с горечью узнал

о гибели некоторых моих друзей-офицеров, моих заместителей-штрафников и

части командиров отделений и сожалел о том, что многие из моего взвода еще

не вернулись после госпиталей. Как мне сообщили, погиб и славный командир

отделения Пузырей. Он и сейчас, более полувека спустя, стоит перед моими

глазами - худощавый, подтянутый, тонкие губы, острый взгляд, собранность во

всем, весь в движении.

Встретили меня в батальоне тепло, "обмыли" и возвращение, и медаль.

Командир роты Иван Матвиенко, получивший недавно из рук прежнего

комбата за предыдущие бои под Брестом орден Суворова III степени, почему-то

вновь формировал роту, тогда как некоторые вновь прибывшие на такие же

должности офицеры находились в резерве. Может, я тенденциозен, но мне

показалось, что Батурину мозолил глаза полководческий орден ротного.

Матвиенко настоял, чтобы я снова был зачислен в его роту, чему я был

рад. Познакомили меня с некоторыми вновь поступившими в батальон офицерами.

Среди них какой-то особой молчаливостью, суровостью и твердым характером

выделялся командир пулеметного взвода неторопливый и, как оказалось вскоре,

расчетливый и отважный старший лейтенант Жора Сергеев, уже много повидавший

на фронте судя по огромному, во всю левую щеку шраму на лице. К тому времени

наши пулеметчики, вернее, взвод, который формировал Сергеев, получили новые

станковые пулеметы системы Горюнова. Они были почти вдвое легче прежних

"максимов" (всего 40 кг вместо 70!). Лента, как и у "максима", вмещала 250

патронов."

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

"Между прочим, комбата уже наградили орденом Богдана Хмельницкого I

степени, видимо "за успешную организацию боев" при восстановлении флангов

плацдарма. Теперь, зная уже, что этот же орден, но третьей степени, как и

орден Александра Невского были по своему статусу рангом ниже обретенного им

самим, он приказал представить офицеров, фактически обеспечивших ему его

первый орден, к наградам именно этими орденами. Об этом сказал мне Филипп

Киселев, и мы вместе стали составлять реляции на награждение командиров

взводов. Жору Сергеева мы представили к ордену Александра Невского, Федю

Усманова - к Богдану Хмельницкому III степени. Мне Батурин велел передать,

что я буду представлен тоже к Александру Невскому.

Тут пришлось мне рассказать Филиппу о своей глупой истории с "дважды

орденоносцем" и просить его уговорить комбата согласиться на положенный мне

за подбитый танк орден Отечественной войны любой степени.

Когда Батурину представили наградные листы, он долго не соглашался

поставить свою подпись на моем. Получалось, что его подчиненный получит

более высокую награду, чем он сам. Как рассказывал мне потом Филипп Киселев,

мой наградной лист активно и настойчиво защищали и Филатов, и Матвиенко. В

общем, суммарными усилиями им всем удалось убедить комбата подписать

представление.

Батурин собственноручно исправил "первую" степень на "вторую", желчно

заметив при этом, что "ордена не выпрашивают, ими награждают по заслугам".

Получалось, что в единоборстве с немецким танком я не победил.

Когда мне рассказали, как происходил этот разговор, я понял, что в наши

с комбатом служебные и личные отношения вбит еще один кривой и ржавый

гвоздь. Но орден Отечественной войны II степени я все-таки получил. И вручал

его мне не сам комбат Батурин, а начштаба майор Киселев."

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Читал взахлеб. Очень затягивает и хочется читать дальше и дальше.

 

Правда войны не героична, а более ужасна.

Война - самая тяжелая и никогда справедливо не оцененная работа.

За одно и тоже можно было получить орден или пулю от военного трибунала (либо грудь в крестах, либо голова в кустах), все зависело от обстоятельств и решения какого-то конкретного лица.

 

С интересом жду продолжение.

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Здесь, в окопах Наревского плацдарма я встретил свой очередной день

рождения - 18 ноября. Исполнился мне тогда 21 год. Мы в войну так

стремительно взрослели, что, казалось, уже прожили большую, долгую жизнь и

чувствовали себя далеко не юношами, каковыми в действительности были.

Мой новый взводный Жора Ражев сообщил мне, что штрафники мне, еще

совсем юному, присвоили почетнейшее, и не только по моему мнению, звание

"батя". А кое-кто, учитывая мое заботливое отношение к штрафникам, которое

во мне воспитали своим примером и комбат Осипов, и генерал Горбатов, и

маршал Рокоссовский, называли меня еще теплее - "штрафбатя". Не скрою, очень

лестным для меня было это сообщение. Это уже потом я догадался отрастить

усы, чтобы хоть чем-нибудь показаться старше своего, как говорил мне один

пожилой штрафник, "бесстыдно юного возраста".

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Выше - приведена цитата из воспминаний того же Пыльцына А.В. о награде " другого рода"....

Ну продолжу "... Лежат в земле ненагражденные солдаты.

А для прижизненных наград

им просто жизни не хватило.

 

Сколько их, порой безвестных, героев, без наград полегло в

матушку-землю, и свою, и чужую?

Далее комбат сказал, что я представлен к ордену боевого Красного

Знамени и присвоению очередного воинского звания, при котором "одна большая

звезда заменит все маленькие звездочки на погонах". Как-то уж очень

витиевато он это изложил.

Значительно проще через несколько дней об этом сказал мне ("по

секрету") Коля Гуменюк. Вначале было заготовлено представление к такому

высокому званию посмертно на меня, но как только Батурин узнал от Риты,

вернувшейся из госпиталя, что я жив, он тут же приказал это представление

переоформить "согласно желанию командира роты" на Смешного. Я подумал: а

может, комбату было такое указание сверху, что в штрафбате Герой может быть

только посмертно? А может, Батурину не хотелось, как и раньше, чтобы кто-то

в батальоне носил награду более высокую, чем у него? (К тому времени он уже

успел получить орден Красного Знамени. Наверное, тоже за Одер.)

Потом на этом вечере после двух или трех тостов случилось неожиданное.

Здесь я снова передам слово автору очерка "Военно-полевой роман" Инне

Руденко, которая со слов Риты записала там следующее:

Суровый Саша был, волевой, но как-то раз чуть не потерял сознание. Было

это после ранения.

Отмечали Сашино возвращение из госпиталя, говорили о том, как

недоставало его всем, как я его искала и ждала, какая у нас верная любовь, и

вдруг встает наш друг и прямо в лицо двум говорившим бросает: "Вы не смеете

даже произносить их имена!". Оказалось, эти двое, пока Саши не было, уже

договорились, кто первый попытается меня "утешить". Саша побледнел так, что

еле мы его подхватить успели.

А я, действительно, потерял на какое-то время сознание от вдруг

возникшей чудовищной головной боли. Наверное, к этому эмоциональному фактору

добавилось и то, что я все-таки "употребил" (правда, не водки или спирта, а

по случаю счастливого "воскресения" мне налили, кажется, французского

коньяка, который среди трофеев не был редкостью), несмотря на строгие

наставления госпитальных врачей. Другом этим оказался все тот же Георгий

Ражев, который все больше становился сварливым, склонным к ссорам и

скандалам, успевший уже солидно хватить спиртного до этого батуринского

приема. Его болезненное воображение, подогретое винными парами,

нафантазировало какую-то жуткую картину из неправильно понятой услышанной

фразы, где речь шла о том, как они сокрушаются о случившемся и каким образом

лучше успокоить, утешить молодую вдову на сносях. За эти последние недели

Георгию удалось устроить не один скандал и среди офицеров подразделений, и в

штабе. И все на почве "злоупотребления". На следующий день его в батальоне

уже не было.

Решение комбата Батурина об откомандировании Ражева сложилось несколько

раньше. Тогда, перед Одером, его внезапная замена Сережей Писеевым,

оказывается, была связана с письмом

Ражева-отца, полковника, занимавшего какой-то видный пост в

5-й Ударной армии, наступавшей южнее нас, с Кюстринского плацдарма.

Сердобольный папаша, узнав, вероятно, от сына, что тот готовится форсировать

Одер, прислал комбату 8-го ОШБ просьбу не посылать его чадо в предстоящие

бои, чтобы, не дай Бог, в самом конце войны оно, уже имевшее и ранения и

тяжелую контузию, не погибло. Конечно, отца понять можно, каждому родителю

всегда хочется, если такая возможность имеется, хоть чем-нибудь уберечь свою

кровинку. Ну, а тут возможность была: ведь по штату офицеров было на четыре

роты, а воевать шла одна.

Эта его последняя выходка, видимо, переполнила чашу терпения в общем-то

флегматичного Батурина, и Георгия так срочно откомандировали к отцу, что к

утру его уже не было в батальоне. Уехал он не попрощавшись. Наверное,

все-таки стыдно было. Через много лет после войны, когда я разыскивал своих

друзей-однополчан, вернее "одноштрафбатовцев", нашел и его в Пензе, и почти

до самой его кончины мы переписывались. Все-таки совместная фронтовая жизнь

и пережитые опасности сближают сильнее, нежели разделяют случаи типа того,

каким был тот первомайский скандал близ Берлина. Потом его письма перестали

приходить, и через несколько лет на мой запрос в военкомат пришел ответ:

"Капитан в отставке Ражев Георгий Васильевич умер 14 мая 1993 года и

похоронен на Аллее Славы города Пензы". Наверное, все-таки тогда (у нас в

ШБ) у него были срывы, а остальную часть жизни он прожил достойно."

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

".....когда мы вошли в рейхстаг, его стены, колонны и

другие архитектурные детали, частично разрушенные, закопченные, всего только

через два дня после взятия рейхстага были уже расписаны и краткими, и

пространными автографами советских воинов, даже на высоте, доступной лишь

гигантского роста человеку. А писались они и мелом, и обломками кирпичей, и

обгоревшими головешками.

Подтащили мы с Петей Загуменниковым (он накануне вернулся в батальон)

какие-то обломки бетонные и ящики обгорелые к стене, забрался я на них, а

Рита и Петр поддерживали меня с двух сторон, чтобы не свалился. И какой-то

обугленной палкой вывел: "Александр и Маргарита Пыльцыны. Дальний Восток -

Ленинград - Берлин". И росчерк за двоих. (Замечу, что тогда Рита была еще

Макарьевская.)

Мы набивали карманы обломками штукатурки, осколками камней и кирпичей

на память, как сувенирами и для себя, и для тех, кому не довелось поехать с

нами к рейхстагу, и для потомков. Жаль, не сохранил я ни их, ни той ложки,

изуродованной пулей, ни даже пули, вынутой из моей ягодицы уже после войны,

год спустя после ранения под Брестом.

Почему-то не было тогда особого стремления хранить эту вещественную

память о войне. Помнилась она по ранам и не только телесным, но и сердечным,

душевным. И, казалось, этой вот памяти вполне достаточно на всю оставшуюся

жизнь. И верно, хватило, если я пишу эту книгу почти через 60 лет после тех

огненных лет, дней, ночей."

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

"...мы, "одерцы", получили ордена за форсирование

Одера, я участвовал в торжественном ужине по этому поводу, но к рюмке даже

не прикоснулся.

А тогда все мои взводные получили кто "Невского", кто "Хмельницкого", а

я и Николай Слаутин, заменивший меня после ранения, ордена боевого Красного

Знамени. Ребята, чтобы их ордена хорошо блестели, натирали их

оксидированную, черненую поверхность ртутью (из разбитого по этому случаю

обычного градусника). Но на ордене Красного Знамени таких черненых деталей

всего два маленьких изображения плуга и молота на белом эмалевом фоне,

остальные все позолоченные. И доброхоты из кавалеров других орденов решили и

наши ордена "подновить". А получилось так, что ртуть, попав на позолоченные

поверхности, мгновенно превратила тонюсенький слой позолоты в амальгаму

серебристого цвета. И орден стал не золотым, а серебряным. Много лет, чтобы

орден стал похож на себя, я покрывал эти побелевшие его части бронзовой

краской. И только спустя семь лет, когда я уже учился в ленинградской

военной академии, кто-то надоумил меня написать письмо в Верховный Совет

СССР с просьбой заменить мне пришедший в негодность орден. Надежды на

замену, честно говоря, у меня не было, но буквально через неделю я получил

правительственное письмо за подписью Председателя Верховного Совета СССР

Николая Михайловича Шверника, где мне было рекомендовано сдать орден для

ремонта в Ленинградский монетный двор, а его директору предписывалось

отремонтировать орден

"с расходом драгметалла за счет фондов Верховного Совета".

Сдал я орден, и буквально через пять дней мне вернули его с

восстановленной позолотой и черными плугом и молотом."

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Гиляровский Владимир Алексеевич

"Мои скитания"

"...Заключили мир, войска уводили в глубь России, но только третьего сентября 1878 года я получил отставку, так как был в "охотниках", и нас держали под ружьем, потому что башибузуки наводняли горы и приходилось воевать с ними в одиночку в горных лесных трущобах, ползая по скалам, вися над пропастями. Мне это занятие было интереснее, чем сама война. Охота за башибузуками была увлекательна и напоминала рассказы Майн-Рида или Фенимора Купера. Вот это была война, полная приключений, для нас более настоящая война, чем минувшая. Ходили маленькими отрядами по 5 человек, стычки с башибузуками были чуть не ежедневно. А по взглядам начальства это была какая-то полувойна. Это наши удальцы с огорчением узнали только тогда, когда нам за действительно боевые отличия прислали на пластунскую команду вместо георгиевских крестов серебряные медали на георгиевских лентах с надписью "За храбрость", с портретом государя, на что особенно обиделся наш удалой джигит Инал Асланов, седой горец, магометанин, с начала войны лихо дравшийся с турками.

 

На шестьдесят оставшихся в живых человек, почти за пять месяцев отчаянной боевой работы, за разгон шаек, за десятки взятых в плен и перебитых в схватках башибузуков, за наши потери ранеными и убитыми, нам прислали восемь медалей, которые мы распределили между особенно храбрыми, не имевшими еще за войну Георгиевских крестов; хотя эти последние, также отличившиеся, и теперь тоже стоили наград, но они ничего не получили, во-первых, потому, что эта награда была ниже креста, а во-вторых, чтобы не обидеть совсем не награжденных товарищей. Восьмерым храбрецам даны были медали, семеро из них радовались как дети, а Инал Асланов ругательски ругался и приставал к нам:

 

-- Пачему тэбэ дали крест с джигитом на коне, а мэ-нэ миндал с царским мордам? -- очень обижался старик. 3 сентября нас уволили, а 5 сентября я был в городе Поти, откуда на пароходе выехал в Россию через Таганрог... "

 

 

По воспоминаниям современников Владимир Алексеевич Гиляровский был кавалером ЗОВО ордена св. Георгия за Русско-Турецкую войну 77—78 годов , воевал на Кавказском театре .

Его книга "Мои скитания" , свет на обстоятельства награждения не проливает .

 

И так же по воспоминаниям , с началом ПМВ он ходил с георгиевской ленточкой на лацкане .

 

А вот за что он был награждён ? № награды?

 

 

 

 

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

QUOTE (Ярик_80 @ Aug 27 2012, 06:52 PM)
Ю.Бондарев. Юность командиров...

Отрывки из художественных произведений- это не по теме. Повесть- не мемуары.

Вот предыдущие отрывки читал с интересом. Особенно про натирание орденов ртутью...

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

QUOTE (danila2609 @ Aug 27 2012, 07:16 PM)
QUOTE (Ярик_80 @ Aug 27 2012, 06:52 PM)
Ю.Бондарев. Юность командиров...

Отрывки из художественных произведений- это не по теме. Повесть- не мемуары.

Вот предыдущие отрывки читал с интересом. Особенно про натирание орденов ртутью...

Принимается ! Просто книжка хорошая.... из детства.

Кстати к вопросу по Гиляровскому - нет ли какой информации у коллег? Интерессная тема. Ссылку збросил в личку.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 1 месяц спустя...

Интервью со вдовой знаменитого хоккеиста Владимира Крутова Ниной Владимировной Крутовой:

 

"...Вот были мы зимой в Кремле у Медведева, мужу вручили то ли орден, то ли медаль. Я и медали эти ненавижу!

 

- Почему?

 

- Они мне ничего не дали - только мужа забрали. Вот, коробочки лежат - Дружбы народов, Трудового Красного знамени, Почета… И когда они пригодились? Когда на подушечках перед гробом разложили? Дай бог здоровья Славе Фетисову, который пробил олимпийским чемпионам стипендию..."

 

Медведев вручает Крутову орден Почёта:

post-517-1350038636_thumb.jpg

Изменено пользователем danila2609
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 1 месяц спустя...

"В гостинице "Унион" меня приветствовали, как будто я воскрес из мёртвых. Здесь я разыскал свои вещи и денщика Рудольфа Петерса, который мне верой и правдой служил в течение долгих шести лет. Больше всего ему хотелось получить Железный Крест. Но он не мог быть им награждён, так как подобные пожалования противоречили моим взглядам"

 

"Его Императорское Величество пожаловал мне за командование бригадой орден "Pour le merite". Генерал фон-Эммих, само собою разумеется, как стоящий во главе, также получил его. Взятие Льежа было подвигом не одного человека, а целого ряда лиц. Они все разделяют честь взятия крепости".

 

"Я получил Железный Крест 2 степени и с гордостью надел его. До сих пор, когда я вспоминаю Льеж и Танненберг, моё сердце исполняется чувством справедливого удовлетворения. С течением войны Железный Крест потерял свою первоначальную ценность-грустное, но вполне естественное явление. Но всякий, кто его честно заслужил, должен носить его с гордостью"

 

"Русские толпы ворвались в Мемель, которого ландштурм не смог отстоять. Мы узнали об этом от телеграфной барышни, которая вызвала нас и продолжала доносить, даже когда русские уже вошли в почтамт. Я хлопотал, чтобы молодая барышня Эрика Рестель была награждена Железным Крестом 2 степени. Но это оказалось невозможным. В последствии она получила от государства золотые часы".

 

"Начальник военного кабинета распоряжался также раздачей орденов; для армии вопрос об орденах имеет немаловажное значение...К сожалению, проходило немало времени, прежде чем представленные к орденам получали их. После долгих усилий верховному командованию удалось провести отличительный знак для раненых."

 

"Чтобы подчеркнуть высокое значение военной работы и трудовой повинности, я возбудил вопрос об учреждении креста за вспомогательную службу. Я получил его одним из первых...носил его с такой же гордостью, как и другие военные ордена, хотя и с некоторой грустью."

 

Э. Людендорф "Мои воспоминания о войне 1914-1918 г."

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

QUOTE (Ярик_80 @ Aug 22 2012, 05:34 PM)
"...мы, "одерцы", получили ордена за форсирование
Одера, я участвовал в торжественном ужине по этому поводу, но к рюмке даже
не прикоснулся.
А тогда все мои взводные получили кто "Невского", кто "Хмельницкого", а
я и Николай Слаутин, заменивший меня после ранения, ордена боевого Красного
Знамени. Ребята, чтобы их ордена хорошо блестели, натирали их
оксидированную, черненую поверхность ртутью (из разбитого по этому случаю
обычного градусника). Но на ордене Красного Знамени таких черненых деталей
всего два маленьких изображения плуга и молота на белом эмалевом фоне,
остальные все позолоченные. И доброхоты из кавалеров других орденов решили и
наши ордена "подновить". А получилось так, что ртуть, попав на позолоченные
поверхности, мгновенно превратила тонюсенький слой позолоты в амальгаму
серебристого цвета. И орден стал не золотым, а серебряным. Много лет, чтобы
орден стал похож на себя, я покрывал эти побелевшие его части бронзовой
краской. И только спустя семь лет, когда я уже учился в ленинградской
военной академии, кто-то надоумил меня написать письмо в Верховный Совет
СССР с просьбой заменить мне пришедший в негодность орден. Надежды на
замену, честно говоря, у меня не было, но буквально через неделю я получил
правительственное письмо за подписью Председателя Верховного Совета СССР
Николая Михайловича Шверника, где мне было рекомендовано сдать орден для
ремонта в Ленинградский монетный двор, а его директору предписывалось
отремонтировать орден
"с расходом драгметалла за счет фондов Верховного Совета".
Сдал я орден, и буквально через пять дней мне вернули его с
восстановленной позолотой и черными плугом и молотом."

Там ещё дальше автор пишет, что он даже засомневался - его этот орден или нет, т.к. выглядел, как новый и лишь, обнаружив на тыльной стороне награды характерную царапину, которая была получена на фронте, убедился, что орден его...

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

QUOTE (danila2609 @ May 16 2009, 02:35 PM)
Снова Т.Гладков и книга "Медведев".

Глава о разведчике Николае Кузнецове. Не о наградах, но...

«…Обер-лейтенант Пауль Зиберт, кроме обычных документов, положенных офицеру вермахта, и водительских прав, имел ещё один, редкий и ценный необычайно: подлинный гестаповский жетон. Он представлял собой овальную пластинку из тяжёлого металла, который крепился к одежде цепочкой. На одной стороне жетона был изображён орёл со свастикой в когтях, на другой выбита надпись «Государственная тайная полиция» и номер 4885. Этот документ(! loki32.gif ) предоставлял его обладателю огромные полномочия, и пользоваться им Кузнецов мог только в исключительных случаях…»

Фото подобного жетона (из интернета):

На 81-м году из жизни ушел видный российский писатель и историк Теодор Гладков, сообщает "Интерфакс".

 

Как сообщили в пятницу агентству близкие писателя, он скончался после продолжительной болезни.

 

В российских спецслужбах Гладков считался одним из ведущих экспертов в области истории разведки и контрразведки. Он был лауреатом премий в области литературы и искусства КГБ СССР, Службы внешней разведки России, Федеральной службы безопасности России.

 

Гладков - автор более 30 литературных произведений о жизни и деятельности выдающихся советских разведчиков.

 

Писатель родился в 1932 году в Москве. В 1955 году окончил философский факультет МГУ имени Ломоносова, работал в центральной печати, на радио и телевидении. Член Союза писателей РФ, Международного союза журналистов, Общества изучения истории отечественных спецслужб.

 

Мир праху его...

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 2 недели спустя...

Итак, окончилось лето сорок третьего, пошел третий год войны. Я

вспоминал Киплинга:

Я шел сквозь ад шесть недель и я клянусь Там нет ни тьмы, -- ни

жаровен, ни чертей Но пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог И отпуска нет

на войне.

Мы в Горной бригаде стали болотными солдатами. А меня после тяжелого

боя представили ко второму ордену. Не буду также объяснять, за что. Мне

кажется, что за дело, но ...

Подкараулив командира бригады у входа в его землянку, я спросил

разрешения обратиться и сказал:

-- Вы меня представили к ордену?

-- Да, представил! Ты хорошо воюешь, заслужил, старший лейтенант.

-- А можно, товарищ полковник, отказаться от ордена?-- Полковник

вздрогнул, но не давая ему пустить в голову зловредные мысли, сказал: --

Представьте меня лучше, пожалуйста, вместо этого к самому маленькому отпуску

домой.

Была осень. Шел октябрь 43-го года.

Цыганков задумался. Пережив заместителем двух комбригов, он стал теперь

командиром бригады. Вспомнил, конечно, мои подвиги в Новгороде:

-- Не знаю, еще никто в отпуск на войне не ходил и не просился. Хорошо!

Я прикажу запросить в штабе армии, если такое право есть у меня, получишь на

десять дней с дорогой.

У меня уже был орден Красной звезды и была медаль. Славно было думать, что если я

вернусь домой, дочка Лена, к тому времени четырехлетняя, сидя на коленях у

меня, будет его трогать и спрашивать, где ты его "щаработал". И это было

хорошо и приятно, а отпуск? Это будет чудом! Известно, что самое

замечательное чудо то, которое может совершиться сейчас, немедленно, без

промедления. Третий год я на передовой -- ни одного дня без обстрела. Не

было такого, чтоб поспать часов пять подряд, и вдруг -- отпуск.

Я поражался сам себе. Как могла прийти в голову такая нелепая шальная

мысль -- идея. Эта мысль незаурядная, и она удивила всех однополчан и,

наверное, поэтому удалась, как иногда удается вдруг страшное, нелепое,

чудное. Вслед за мною получили отпуск адъютант командира, его ординарец (с

поручением к семье полковника) и другие высокопоставленные. Но я был просто

старшим лейтенантом, и мне повезло, как награду за находчивость и

неординарное мышление мне дали и отпуск, и орден. Иначе бы мне отпуска,

конечно, не видать. Но все решилось. И слух об этом прошел по всем

батальонам. Тотчас стали приходить офицеры со своими доппайками. (Кроме

солдатского довольствия нам полагались раз в неделю две банки консервов,

печенья пачка, сахар и немного масла.) Откуда-то появился огромный

чемодан-кофр, и его мигом заполнили доброхотные приношения. Полковник

сказал: "Заедешь в тыл, скажешь майору Сысу, чтобы дал тебе продуктов".

Полковнику -- спасибо, а сам думаю: "Сыс мне и без тебя даст всего".

Начальник тыла майор Сыс имел ко мне особое пристрастие. И неспроста.

Как-то мы с командиром бригады обнаружили у солдат вшей. Полковник

рассвирепел и приказал вызвать на передовую начальника тыла.

Я добавил: "Нужно их почаще вызывать сюда к нам.

Пусть лучше знают обстановку у нас". Ему это понравилось, и я с его

благословения завел ночное дежурство офицеров тыла на передовых окопах. Ох!

Не хотелось им сюда приезжать. Но был составлен приказ и график. Цыганков

его подписал, и я следил, чтобы он действовал.

Как только наступало дежурство Сыса, он звонил мне, иногда

заблаговременно, и просил замены. То занят, то нездоров, и другое. И

говорил: "Слушай, старший лейтенант, я твоего ординарца долго не видел.

Почему он не идет к нам?"

На следующий день мой Кролевецкий ехал в тыл бригады и привозил литра

два водки, сала и другие чудеса. Также я выжимал из них чистое новое белье,

сапоги для Кроли, как я его называл, и иногда кое-что еще. Белье приходилось

менять часто. Баня была большой редкостью. Я по три месяца не мылся, некогда

было, а смена белья заменяла ее. И бельишко у меня всегда было первый класс,

новое, и все из-за прелести нашей родной передовой. Прием не новый, но...

Если на войне или даже в армии этого не превзойти, то пропадешь.

По дороге к Сысу у начпрода подхватил три бруска сала (40X15 см).

Толстое, розовое, как оно мне понравилосьЕще больше понравился энтузиазм, с

которым меня все снабжали. Не снабжали, а всучивали продукты. Они все

ставили себя на мое место и воображали приходящим домой с таким салом, и я

наслаждался заранее впечатлением от этого сала у Ирочки и ее мамы. Это сало

занимало почти половину чемодана и уж во всяком случае -- его треть, и было

самым ударным подарком. Последней инстанцией был, конечно, сам Сыс. Он уже

знал о моей поездке. Тыловики всегда и обо всем знают первыми.

-- Ну-ка, открой чемодан и покажи, какой ерундой ты его набил, --

сказал мне Сыс, а своему ординарцу сразу приказал принести ящик мыла. --

Выбрось всю ерунду, и в первую очередь сало, -- сказал он, -- набей чемодан

мылом, и облагодетельствуешь своих.

Расстаться с салом??? Да никогда!!! Ни за что! Это дурацкое мыло возить

-- нет. Консервы подарили друзья. Сами не ели. "Я им верну их", -- повторял

Сыс. Он уговаривал меня долго, но я ему не поддавался. Я ему вообще не

верил, и это сыграло трагическую и главную роль в нашем споре. "Ну, хорошо,

-- сказал он, -- вернешься и скажешь: извините, товарищ майор! Я был дурак!"

И действительно, первое, что я сделал, когда вернулся в бригаду, пришел

к Сысу и сказал: "Извините, товарищ майор, я дурак!" А пока он затолкал мне

несколько батонов колбасы и три куска мыла. Как я вспоминал об этом ящике и

как горевали Ирочка и Мария Фроловна. Эти три куска, а отнюдь не сало, были

главным ударным чудо-подарком.

Впечатлений -- огромная корзина. Первый удар мне на-несла женщина в

шубке. Я увидел ее на станции Волхов, или Волховстрой, куда я добрался из

своих тылов в первый день отпуска. Кто бы подумал! Пройдя через три года

войны, я за-плакал, увидев женщину в женском платье. Я не плакал, ко-гда

убивало моих самых близких друзей, а сегодня пустил сы-рость в глаза свои.

Что может женщина, женская одежда? Многое может.

Об этом я узнал очень скоро, далеко не доезжая до Куй-бышева. На всех

станциях к поезду подходили жалкие жен-щины и просили, молили продать им

мыло, втайне надеясь на то, что мы еще не разбирались в его стоимости или,

скорее цене. Купишь у солдата, он еще мыло не оценил, его давали на фронте

без счета. Спрашивали хлеб, консервы, но мыло больше, настойчивей и

трогательней. За кусок предлагали че тыреста рублей!!!

 

Л. Рубинштейн. Альпинист в седле с пистолетом в кармане

 

 

 

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 2 недели спустя...

Из статьи лауреата Государственной премии СССР профессора А.А.Клесова "Двадцать лет спустя, или как начинался интернет в Советском Союзе".

 

"Ранней осенью 1982 года меня вызвали к Джермену Михайловичу Гвишиани, заместителю председателя ГКНТ (Госкомитет по науке и технике) при Совете Министров СССР. Было мне тогда 35 лет, и жизнь была потрясающе интересной. Так, по крайней мере, мне сейчас кажется при воспоминании об этом...

Массивная дверь с улицы Горького, милиция на контроле, пропуск, второй

этаж - направо по коридору до упора, в крыло здания, четвертый этаж.

"Мне - к Джермену Михайловичу". "Нет, он занят, он ждет профессора

из Академии наук". "Так это я и есть". Недоверчивый взгляд секретарши. Называю фамилию, конфликт улажен. Мне это даже нравится - не в первый раз. Мелочь, а приятно. Более того, полезно, так как после этого, как показывает опыт, секретарши проникаются симпатией и надолго запоминают. Это - важно для дела. Что делать - таковы правила деловой игры...

"Анатолий Алексеевич, добро пожаловать". Это - Гвишиани. "Приятно познакомиться". Ритуальные фразы. "Что, знак лауреатский не носите?" Ну, думаю, с биографией моей его ознакомили. К чему все это идет? "Ношу, - говорю, - вот он, приколот с внутренней стороны нагрудного кармана". "А, скромничаете?" Нет, говорю, просто не хочу потерять. Не хотелось объяснять, что в нашей среде не принято такие вещи цеплять. Уважение потеряешь, ироническое отношение приобретешь. А вот где-нибудь на заседаниях в Госплане или Совмине - наоборот. Поэтому и ношу с собой для тех случаев..."

post-517-1355130439_thumb.gif

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 2 месяца спустя...

Юрий Владимирович Никулин. Книга "Почти серьёзно..."

 

О съёмках фильма "Они сражались за Родину".

 

"...На следующий день около здания школы, где разместились костюмерные, Бондарчук произвел осмотр наших костюмов. Осматривал он придирчиво. К Ивану Лапикову и ко мне, как к бывшим фронтовикам, артисты подходили за советами. А мы и сами многое забыли. Я вдруг задумался: на каком плече - на правом или на левом - носили скатанную шинель? Потом вспомнил - конечно же, на левом, ведь на правом - ремень от винтовки. Зато я сразу заметил накладку костюмеров, которые прицепили на гимнастерку Василию Шукшину (он играл роль бронебойщика Лопахина) на большой колодке медаль "За отвагу". В 1942 году такие колодки еще не носили. Вместо них были маленькие, красненькие..."

 

post-517-1360668402_thumb.jpg

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 4 месяца спустя...

История из интернета, автор неизвестен.

 

"...Поехал я в командировку в Москву, решать всякие деловые вопросы. Все как обычно, ночной фирменный поезд Питер-Москва, купе, попутчики. Ехали мы втроем: я- молодой перспективный, мужичок лет 55-60 и дед ветеран. Дедок совсем старенький, тяжко ему, но веселый и разговорчивый, всех подкалывал. И завязался у нас разговор, сначала про то, что все москвичи – козлы (Москва не обижайся, это традиционное начало беседы в поезде Питер-Москва, как о погоде поговорить). Потом про 50-е годы, про Сталина, ну и скатились до войны. Тут в основном дед рассказывал, причем не про ужасы и тяготы, а всякие байки, одну перескажу, больно уж мне понравилась, с его слов:

« Значиться была весна 45-го года, идем мы на марше, все уставшие, мокрые, серые, еле ноги передвигаем, дойти бы… И стоит обычный такой дорожный указатель Berlin – 400 km. Посмотрел на него мой кореш Пашка, подбежал, да и написал мелом «Хуйня! Дойдем!» Смеются все. Мы то вперед пошли, а сзади слышим гогот ребят, как подходят, читают, смеются.. Штаб-то обычно в конце колонны идет. Уж не знаю, кто из командиров дал указание, найти написавшего, но Пашку вычислили быстро и сразу в штаб его. Ну, думаю хана корешу, хорошо, если взысканием отделается. А он возвращается – сияет весь, говорит к награде представили, с формулировкой «за поднятие боевого духа…».

Вот такая история от деда..."

 

Прошу прощения за матерное слово, но из рассказа ветерана его просто неправильно было бы выбрасывать drinks_cheers.gif icon_friends.gif

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Из книги А.Драбкина "Я дрался на Т-34": "А мы остались в этой рощице. Пока стояли, на нас наскочили три немецких связиста, тянувшие провод. Их скрутили. Пытались с ними говорить — никто немецкий язык не знает. В воронку посадили, поставили автоматчика, чтобы не убежали. Потом смотрим, а против движения колонны едет «Опель Адмирал» — машина классная, видать, начальники едут. Они свернули с дороги и, решив срезать или просто заплутав, поехали левее этой рощицы, где мы стояли, по полевой дороге. Я вскакиваю на танк, хватаю автомат и механику кричу: «Давай наперерез!» Он рванул и точно перехватил машину. Я выскакиваю из танка, даю очередь по мотору. Машина остановилась. Офицеры, что в ней сидели, и водитель остолбенели. Я автомат на них наставил и командую: «Вег». Вылезают четыре лоботряса — три офицера и водитель. Я: «Хенде хох!» Они руки подняли. Один вдруг бросился бежать по ходу движения машины. Я за ним, решив, что с остальными наши сами справятся, но те даже не шевельнулись. Вдруг он поворачивается и бежит обратно. Ага, думаю, испугался, засранец. Он подбегает к машине, хватает из нее портфель и бежит в другую сторону, к той колонне, что по дороге прошла. Я за ним. На бегу стреляю в него — не попал. Вторая очередь — тоже мимо. Это только в кино быстро попадают, а в жизни — нет. А тем более на бегу из «ППШ». Третья очередь, и автомат заклинило — утыкание патрона. Я начинаю передергивать затвор. Он понял, что что-то случилось, повернулся, видя, что я колупаюсь с автоматом, достает «парабеллум» и стреляет. Мимо! Теперь уже я от него бегу к машине, а он за мной. Повезло — я еще раз передергиваю затвор, и автомат застрочил. Тогда поворачиваюсь — он еще не остановился и бежит на меня — и даю длинную очередь. Немец как будто на стену наскочил и упал. Подошел поближе, для уверенности еще очередь дал. Забрал у него портфель, часы, «парабеллум». У меня самого было два пистолета на поясе и за пазухой, но почему-то я не догадался ими воспользоваться, когда автомат заклинило. Посмотрел в портфель — там какие-то карты. Еще подумал, что, наверное, это что-то важное, раз немец вернулся к машине их забрать. Подцепили эту машину тросом к танку. Водителя — за руль. Лоботрясов — в машину. Связистов немецких и трех автоматчиков — на танк, и приказал двигаться в штаб бригады. Оказалось, что в портфеле была карта контрудара в районе города Секешфехервар, утвержденная фюрером. Вот как этот эпизод описывается в книге Сергея Матвеевича Штеменко «Генеральный штаб в годы войны» (М.: Воениздат, 1989):

 

«В полосе наступления 3-го Украинского фронта враг тоже подготовил контрудар, опираясь на укрепленную линию „Маргарита“, но просчитался во времени, и его намерения были сорваны в момент сосредоточения сил контрударной группировки. Об этом свидетельствовали две карты 2-й танковой дивизии немцев, захваченные 22 декабря 1944 г. в районе Секешфехервара войсками 3-го Украинского фронта. Они о многом рассказали опытному штабу. Ф. И. Толбухин доложил тогда в Генеральный штаб: «На одной из них (имеются в виду карты. — С. Ш.) нанесена кодировка большого количества населенных пунктов на нашей территории к юго-востоку от озера Балатон. На другой карте показано расположение штабов 3-го и 57-го танковых корпусов, штабов и частей 1, 3, 6, 23-й танковых дивизий и 130-го танкового полка РГК. Все это наглядно подтверждает, что немцы готовились к активным действиям к востоку от озера Балатон». Как стало известно позже, здесь были, кроме того, 8-я танковая дивизия и отдельные батальоны танков».

 

Так вот убил я этого немца и никакого сожаления не испытывал, остальных шестерых, которые не сопротивлялись, я не тронул, а отправил. Враг есть враг, но никогда я так просто не стрелял. За этот захват меня наградили орденом Суворова. Вызвали меня к командиру корпуса генерал-лейтенанту Говоруненко Петру Даниловичу для награждения. Сидит он и Шелех, начальник политотдела. Командир корпуса, обращаясь к начальнику политотдела, говорит: «Смотри, Шелех, — сопляк, молоко на губах не обсохло, а он уже орден Суворова получил! Я еще такого ордена не имею, а он его получает!»

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 5 месяцев спустя...

Из интервью Душанского Нахмана Ноаховича, полковника госбезопасности, сотрудника НКВД Литовской ССР.

 

"... Г.К.(корреспондент) - Как награждали Вас и офицеров Вашей группы за успешные разведпоиски?

Н.Д. - После каждого удачно выполненного задания нас «награждали» спиртом и американскими консервами, без ограничения. Про боевые награды речь не шла, считалось , что мы , это так - «по своей инициативе просто тренируемся». Войну я закончил с орденом ОВ 1-ой степени и медалью «За отвагу». В 1946 году , выяснилось, что за взятые «языки» сорок третьего года меня разыскивает еще один орден Отечественной Войны 2-й степени, который мне вручили только в 1947 году.

 

Г.К. - А если обойтись без лишней скромности? Я буквально на днях беседовал с одной женщиной, бывшей кадровой оперативной работницей МГБ Литвы в сороковых годах. Она рассказала, что Вас представляли к званию Героя Советского Союза, в 1945 году. А эта женщина очень хорошо знает, что говорит.

Н.Д. - Я видел в Управлении отдела кадров МГБ СССР архивное «литерное» дело, и там была копия представления к званию Героя в 1945 году.

 

За немецких «языков»- офицеров и за взятие Вильнюса. В Литву, сверху, из Москвы, было отправлено указание , представить трех офицеров МГБ, за боевые успехи на фронте и в борьбе с нацистскими преступниками , к следующим наградам, перечисляю последовательно: к званию Героя, к ордену Ленина, и к ордену Красного Знамени. Поскольку речь шла о своего рода «разнарядке», то в приказе приводились определенные требования к биографиям офицеров госбезопасности, представляемых к наградам . Начальство решило, что на Героя, по требуемым критериям, тяну на все 100%- только я , как «старый коммунист-каторжанин», фронтовой разведчик, и начальник отделения по борьбе с бандитизмом;5 -го отдела МГБ . И в этом наградном листе, кстати, и были указаны мои 11 «языков» взятые в годы войны, прочие военные заслуги . И многое другое отмечалось в этом представлении. Но, в итоге , все вышло так - моему товарищу, Шимкусу, вместо ордена Ленина дали орден БКЗ, а третьему чекисту Стаскявичусу вместо Красного Знамени дали только орден Красной Звезды. Мой наградной лист где-то «затерялся в недрах Верховного Совета СССР». Потом уже мне старшие товарищи доверительно рассказали, что по их сведениям, это Поскребышев счел излишним положить этот список для последней подписи на стол Сталина, список с одними нерусскими и негрузинскими фамилиями. И только в 1967 по этому наградному листу я был награжден орденом Ленина. К ордену прилагалось личное поздравление председателя КГБ СССР Ю.В.Андропова, в котором он общался ко мне со словами «Дорогой Нахман Ноахович», то бишь, в правильном варианте звучания моего имени-отчества, а не в литовском варианте, или в обыденном, в «общепринятом» - «Николай Николаевич»..."

post-517-1387049014_thumb.jpg

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 2 недели спустя...

из воспоминаний белоэмигранта Н.В. Волкова-Муровцева " От Вязьмы до Феодосии"

 

"В разговоре с Егоркой я спросил — это было о прошлом — что такое случилось под Олаем?

 

— Ах, это был кавардак. 5-я кавалерийская дивизия стояла за Двиной. Немцы смяли пехоту под Олаем и погнали ее к Двине. Какой-то корпусной приказал 5-й дивизии перейти Двину и прикрыть отступление пехоты. Перешли, а там немцев нет. Пошли дальше, первая бригада, александрийцы и литовцы, оказались по ошибке между первыми линиями. Немцы стреляют, что делать? Спешиться поздно, бросились в конную атаку. Пошли сигать через проволочное заграждение, смяли немцев. А тут каргопольцы с казаками подошли, а первая бригада через вторую линию ахнула и до третьей дошла. Немцы обомлели, никогда конницу раньше не видели, чтоб в атаку через проволоку пошла, и сдались. Много александрийцев и литовцев перебило. Пехота наша вернулась и окопы заняла. Немцы так поражены были, что прислали через Швецию Железный крест командиру эскадрона, который дальше всего зашел, это был ротмистр фон Ромель, балтиец, в александрийцах служил. Государь ему дал специальное разрешение Железный крест немецкий с Георгием рядом носить.

 

— А что, Загуменный там был?

 

— Был, и Болотников, и Махров, и многие из наших, почти все Георгия получили. Ды ты об этом ни гугу!

 

Я не знал тогда, что и Егорка был "бессмертный" под Олаем."

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 5 недель спустя...

Максим Коробейников. "Подробности войны"

 

 

" В роте у меня осталось одиннадцать человек. Замполит был похоронен на

высоте 43,3, а заместитель по строевой скончался от ран в медсанбате.

Старшине оторвало руку по локоть, и он был эвакуирован в тыл. Два командира

взвода погибли в первой же атаке, а третий с ранением в голову находился в

медицинском пункте полка, так как ложиться в госпиталь категорически

отказался.

Я с нетерпением ждал, когда прибудет пополнение и снова седьмая рота

будет большой и боеспособной..........

.....в обед прибежал писарь полка и передал приказание к утру представить

к наградам всех солдат, сержантов и офицеров, отличившихся в последних боях.

....... Я вызвал к себе сержанта Якушева, комсорга роты. Он был высок ростом,

костляв, на узком и тонком лице, слева под глазом, у него была родинка

размером с горошину. Если бы не перебитый нос, его можно было бы назвать

красавцем.

- Так вот, Якушев, - сказал я, как только он переступил порог, -

приказано наградить всех участников боев. Видишь, дело-то какое! Я помню:

"За отвагу" получил в сорок втором, так на формировке в Вологде в

президиумах сидел. Как дело-то пошло хорошо...

Договорились сначала составить список, продумать, кого чем награждать,

а потом набросать тексты.

- Быстро сварганим, - заверил Якушев.

- Значит, так, - начал я, - к Красному Знамени: замполита Егорова и

зампостроя Иванова, посмертно. Мартюшина за то, что первым бросился в атаку

и был тяжело ранен у проволоки. Парпиева за то, что подполз и подорвал дзот,

чем обеспечил продвижение роты вперед. Тоже тяжело ранен. Пиши в

произвольной форме, но отмечай: звание, фамилию, характеристику подвига.

Якушев писал быстро и вдохновенно. Я прочитал первые четыре

представления, остался доволен и содержанием и стилем.

- Знаешь что, Якушев, - сказал я, - когда кончится война, иди учиться

на писателя. Есть ведь, видимо, такие институты... Так у тебя хорошо

получается, что слезы из глаз выжимаешь. Талант. Завидую тебе. Молодец.

С орденом Красной Звезды дело обстояло хуже. Решили представить

двенадцать человек. Всех командиров взводов и отделений. Представления

почему-то стали похожи одно на другое. Часто повторялись одни и те же

формулировки и одни и те же цифры.

- Устаешь, Якушев? - спросил я.

- Да нет, подвигов особых не вижу, приходится выдумывать, вдохновение

пропало..............................

"За отвагу" давали самым молодым. Я вспомнил, как ординарец просил в

случае представления дать ему именно эту медаль.

- Уж никто не скажет потом, что награду получил в тылу, - говорил он.

Все бумаги были готовы далеко за полночь. Я подписал представление, и

вскоре мы уснули сном молодых и здоровых людей; не отягощенных никакими

заботами, тревогами и сомнениями.

А через месяц, когда рота пополнилась до штата, на лесной опушке была

построена дивизия для вручения наград солдатам и командирам, отличившимся в

боях за социалистическую Родину. Такого массового награждения в дивизии еще

никогда не было.

Гремел оркестр. Командир дивизии вручал ордена и медали. Вот уже прошли

командиры полков, батальонов и рот, получили командиры взводов. И когда я

понял, что меня нет в списках награжденных, то сначала почувствовал тревогу,

потом обиду и неизвестно откуда почему-то возникший стыд. Наконец услышал,

как сердце начало решительно стучать вразнос, кровь прилила к лицу, и

выступил пот. Вот тогда-то торжественность обстановки, всеобщая радость и

восторг усилили во мне обиду. Я почувствовал, что уже нет сил, чтобы скрыть

свое состояние.

Я был всенародно опозорен, унижен, оплеван, боялся, что разревусь, и в

растерянности не знал, как смотреть в глаза людям, как вести себя в этой

обстановке, что делать.

Когда распустили строй, все бросились обнимать и поздравлять друг

друга. Ко мне подошел комбат. Он широко развел в стороны руки, обнял меня,

похлопал по спине и, только сейчас очнувшись от радости, охватившей его,

вдруг замер на месте:

- Слушай, а ты получил?

- Как видишь, - я тоже развел руками, и так мы стояли с комбатом: один

был обижен, другой удивлен.

- Послушай, ты, дорогой, как же это могло случиться? - спросил наконец

комбат.

- Не знаю. Видно, некому было вспомнить. Не мог же я писать на себя, -

ответил я.

Комбат круто повернулся, матюгнулся, отошел от меня, потом решительно

подошел и сказал:

- Даю слово. Первый же бой, и получишь.

- Пулю?

- Даю слово.

Это не могло меня утешить. Я посмотрел ему вслед. Значит, что же?

Полтора года боев никто не засчитал мне в актив? Он снова обернулся и

крикнул:

- Даю слово, поверь!...

Я не знал, что в первом же бою его убьют, а сейчас, когда он мне

крикнул, я по-доброму помахал ему рукой - мне почему-то жалко его стало,

захотелось, чтобы он успокоился и не терзал себя.

Когда, махнув комбату рукой и этим как бы сняв с него вину за

случившееся, я повернулся к строю, вдруг увидел комсорга Якушева. Тот стоял

в стороне, что-то бодро насвистывая и сверкая глазами.

Я понял, что его тоже обошли, и услышал свой собственный внутренний

голос, который с беспощадной настойчивостью говорил мне: "Ты обиделся за то,

что тебя упустили из виду, когда начали делить победу? Тебе показалось, что

ты внес больше, чем получил? А сам-то ты обо всех подумал? Не забыл этого

Якушева? Он ведь был с тобой в тех же боях. А ты вспомнил о нем тогда, в ту

ночь, когда писались представления к наградам? Нет, ты забыл о нем, как

забыли и о тебе".

Я подошел к Якушеву. Тот улыбнулся, и я сказал:

- Ты прости меня. Виноват... После первого боя получишь. Заверяю. Я

ведь тоже не получил ничего.

Якушев действительно после первого боя был представлен мною и

награжден, посмертно орденом Красного Знамени.

"В седьмой роте, лучшей роте полка, ордена и медали получили все, кто

был в последних боях", - запишут потом в формуляре дивизии, и я сорок лет

спустя прочитал эти строки в Подольском архиве Министерства обороны в деле

нашей дивизии, и они снова обожгли меня, как это бывает, когда человек

встречается с несправедливостью и незаслуженной обидой. Но с высоты своего

возраста я подумал, как больно мы реагируем, когда обижают нас, и как

нечувствительны к обидам, которые сами вольно или невольно наносим другим.....

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учетную запись

Зарегистрируйте новую учётную запись в нашем сообществе. Это очень просто!

Регистрация нового пользователя

Войти

Уже есть аккаунт? Войти в систему.

Войти
×
×
  • Создать...